Любовь с призраком
Шрифт:
— Если вы не придумаете себе алиби, то ты, Каманин, еще долго не увидишь свое гнездышко, — Таисия взмахнула рукой, указав на его апартаменты. — А ты, Ирка, переедешь не в Брайтон, а в места, не столь отдаленные.
— О чем ты говоришь?! — возмутилась Ирина. — Мы были все время здесь, никуда не выходили, — она присела на подлокотник кресла и прижала руки к лицу. — Как это произошло?
— Я не знаю подробностей, — отмахнулась Таисия. — Зато мне известно другое: если кто-нибудь не подтвердит, что вы не выходили отсюда, то влипли вы, горе-любовники, по самые уши! Каманин, почему в
— «Местоположение», «ресепшен», — передразнил ее Дмитрий и побежал в спальню одеваться. — И почему ты такая умная?
— Скажу, что сама была с вами всю ночь! — заявила Таисия. — Пошалили немного. Выпили.
— Что взамен? — спросил Дмитрий.
— Домик в Милане, — округлила глаза Таисия и рассмеялась. — Одевайся, что ты застыл, как столб? Не для тебя стараюсь. Плевать мне, в какую тюрягу тебя упрячут. Даже обрадовалась бы. Но вот Ирина здесь совершенно ни при чем.
— Тая, я…
— Молчи, скоро сюда менты приедут, поэтому нужно срочно придумать, что им говорить. Черт! Подумают, что я в групповухе участвовала. Позор-то какой!
Часть вторая
Глава 14
В двадцати километрах от загородного особняка Азаровых находилось поместье Михаила Андреевича Никлогорского, который уже много лет никуда не выезжал из своей обители, предпочитая шумной Москве жизнь на свежем воздухе. Он не познакомился даже со своими соседями, которых, к слову сказать, было не так уж и много, и вряд ли они знали о том, кто такой их сосед и чем он занимается.
Усадьба Никлогорского почти ничем не отличалась от прочих, разве что попасть в нее было не так легко, как в остальные дома. Обнесенная по периметру высоким забором, скрытая от взглядов посторонних высокими тополями, которые Михаил Андреевич каждое лето грозился вырубить из-за обильного пуха, застилавшего землю белым покрывалом, с охраняемыми железными воротами, она не казалась уютной. Более того, у любого, кто проходил или проезжал мимо, душа уходила в пятки — из-за холодных, пытливых взглядов охранников поместья. Еще больший страх у людей вызывали ротвейлеры — те со свирепым любопытством разглядывали случайных прохожих. Суровый дух отчуждения буквально витал в воздухе, но главным его сосредоточением был дом, такой же строгий и серьезный, как и его хозяин.
Никлогорский сидел за обеденным столом и недовольно поглядывал на часы. Первым в столовой появился Марат, его секретарь, доверенное лицо, а главное — племянник, которым хозяин неимоверно гордился. Однако сейчас Михаил Андреевич был недоволен опозданием Марата, потому что он патологически не любил тех, кто является не вовремя. И пусть опоздание было незначительным, всего на несколько минут, но осадок в его душе оставался.
— Где Стас?
Голос Михаила Андреевича был спокойным, но по выражению его лица Марат понял, что старик сильно зол.
— Он не ночевал в поместье, — ответил он.
— Понятно. А ты был очень занят, раз так задержался?
— Минута сорок секунд — это еще не опоздание, —
— Особенно — к завтраку! — резко прозвучал голос Михаила Андреевича, который был известным педантом во всем.
Сколько Марат себя помнил, завтраки, обеды и ужины всегда проходили в одно и то же время, вещи клались только на положенные места. Все учитывалось, подсчитывалось, имело свое название и порядок. Подобная сверхорганизованность уже надоела ему и другим, однако высказываться вслух никто (и сам Марат) не желал, главным образом потому, что лишнее сотрясание воздуха ни к чему не привело бы. Оставалось одно — иногда нарушать правила, установленные стариком, конечно, если они не имели отношения к работе и личной безопасности людей, проживающих в этом доме.
— Михаил Андреевич, вам еще не надоело устраивать мне нагоняи за такие мелочи?
— Из мелочей состоит весь порядок жизни, — заметил Никлогорский и грозно пошевелил белыми кустистыми бровями. — Мелочи играют настолько важную роль в этом мире, что ты даже представить себе не можешь! Порою из-за этих самых мелочей ломается дело всей жизни, а все потому, что им, мелочам, не уделяли должного внимания. И, только взяв под контроль каждую минуту, человек может более или менее гарантировать полноту и плодотворность проделанной им работы. Это я намекаю на то, что тебе следует перевести стрелки своих часов на пять минут вперед, чтобы всегда являться вовремя и не злить меня.
Марат отвернулся, быстро взял со стола салфетку и прикрыл ею рот, растянувшийся в несвоевременной улыбке.
— Приступим, — Михаил Андреевич взялся за приборы.
После завтрака они перешли в гостиную. Михаил Андреевич читал газету, сидя в кресле у камина, Марат устроился напротив него и забавлялся, пуская в потолок кольца сигаретного дыма. В комнату вошел Борис. Высоченный, мощный, с плавно переходившим в плечи затылком, он молча обвел взглядом членов отдыхавшего семейства и хотел было тихо удалиться, посчитав, что в его присутствии здесь нет особой необходимости.
— Борис, — остановил своего помощника Михаил Андреевич, — в котором часу вчера уехал Стас?
— В семь.
— Один?
Борис часто заморгал.
— Да-а, — протянул он.
Марат обреченно покачал головой. От Бориса, которого между собою все называли Груда Интеллекта, вряд ли можно было добиться более развернутого ответа.
— Так он меня с собой не позвал, — оправдался Борис. — Сказал, что у него срочные дела в городе и что в сопровождении он не нуждается.
Сейчас Боря сказал все слова, которые знал, значит, несколько следующих дней он будет молчать как рыба.
— Мне его найти? — снова подал голос Боря, и это окончательно развеселило Марата, посчитавшего, что у помощника Михаила Андреевича начался словесный понос.
— Не стоит.
— Ну, как хотите. А то, если понадобится, я съезжу в город. И… это… привезу его.
— Иди проверь охрану. — Михаил Андреевич бросил укоризненный взгляд на давившегося от смеха Марата и добавил: — Через двадцать минут, Боря, жду тебя в саду. Поможешь мне с розами. И Гаврилу позови.
Борис кивнул и вышел.