Любовь слепа
Шрифт:
Джордж распахнул дверь конюшни и прищурился, вглядываясь в полумрак. В косо падавшем луче света кружились пылинки. Где-то рядом раздалось нетерпеливое ржание. Джордж с облегчением увидел, что конь Элайи находился в своем стойле.
Выйдя наружу, он постоял, напряженно размышляя, куда же отправиться теперь. Из казармы донесся взрыв смеха, и в басовитом мужском хоре ему послышался знакомый женский голос.
Джордж зашагал к казармам, открыл дверь — и застыл на пороге, уперев руки в бока и рассматривая столпившихся
— Тут он и говорит: «Ладно, в следующий раз смотри, куда целишься!» — закончила Элайя какой-то рассказ, и мужчины снова разразились дружным хохотом.
— Мне кажется, вы уже достаточно позабавились, — холодно заметил Джордж.
Она резко повернулась, а затем окинула солдат быстрым взглядом. Они были явно удивлены, словно появление хозяина было не просто неожиданным, но и необычным.
Элайя сразу вспомнила, как таяла в его объятиях ночью и как наблюдала за ним сегодня, когда первые лучи солнца окрасили небо в розовые тона.
Ей было приятно видеть, каким юным он выглядел во сне. Прядь белокурых волос упала на гладкий лоб, густые ресницы отбрасывали длинные тени на щеки, а губы были соблазнительно приоткрыты. Элайе ужасно хотелось поцеловать его, однако она не решилась, подумав, что Джорджу следует отдохнуть после усердных ночных трудов.
А потому, двигаясь быстро и бесшумно, она умылась, смыв с себя несколько засохших пятнышек девственной крови. Затем осторожно приподняла покрывало, которое натянул Джордж, и, сдерживая смех, осторожно омыла и его. Она облачилась в свой обычный наряд, радуясь, что снова может надеть бриджи и короткую юбку, хотя от прикосновения грубой ткани сорочки невольно поморщилась. Похоже, некоторые части тела стали чересчур чувствительными.
— А, проснулся! — Элайя встала. — Я боялась, что ты проспишь весь день.
— На воротах должен быть кто-нибудь еще, — ответил Джордж, зашел внутрь и осмотрел солдат, прикидывая, кого лучше назначить в караул.
— Там Дерек и Болдуин, — ответила Элайя, которая прежде всего позаботилась о том, чтобы на воротах была выставлена стража. Собственно говоря, за этим она и зашла в казарму.
— Я видел только одного.
— Болдуин, наверное, поднялся на смотровую башню. Я сама приказала ему дежурить там — а не то кто угодно может приблизиться к нам незамеченным.
— Вот и я о том же подумал.
— Ну, пока бы ты проснулся да оделся, нас всех могли бы перебить, — парировала Элайя. — Хорошо, что я не такая соня.
— Тебе не пристало командовать воинами, — напомнил ей Джордж. — А вот хозяйство — иное дело. Сегодня домашними делами займется Герберт. Но с завтрашнего дня распоряжаться будешь ты.
— Кажется, милорд, в вашем доме дела могут
Джордж властно взял ее за руку.
— Полагаю, дорогая, мы можем продолжить этот интересный разговор в другом месте.
На лице его застыло, несмотря на улыбку, весьма суровое выражение. Элайе не хотелось, чтобы все видели, как муж уводит ее прочь, и она последовала за ним, стараясь обогнать его. Солдаты весело переглядывались. Как только дверь казармы захлопнулась, Элайя сердито повернулась к Джорджу.
— Ты выставил меня на посмешище!
— А может, тебе вообще не следовало там быть?
— Мне надо было проверить стражу!
— Понятно. А затем ты решила, что должна развлекать солдат, а не руководить слугами в зале или на кухне.
— Я… — Опустив глаза, она пожала плечами, гадая, сумеет ли он понять. — Я славно провела время, вот и все, — пробормотала она.
— Мне надо было догадаться, что дочь сэра Томаса Дугалла прежде всего подумает о часовых, а уж потом примется за обычные для хозяйки замка дела, — с улыбкой заметил он. — Ладно, скажу, чтобы Ричард каждый день следил, на месте ли караульные.
— Ричард? Да ведь это твоя обязанность!
— Элайя, — нежно пожурил он, — я знаю, что твой отец железной рукой правит и замком, и семьей, но он скорее исключение из правил, чем само правило. Ричард отлично справится без меня.
Элайя предпочла не спорить, решив, что можно найти другую тему для разговора. Она обняла мужа и, потянувшись, нежно поцеловала его в мочку уха, с трудом сдерживая болезненную гримасу: на любое движение тело отзывалось сладкой, но вполне ощутимой болью.
Джордж быстро высвободился из ее объятий и положил ее пальцы на сгиб своей руки.
— Не следует вести себя так на людях, — тихо сказал он. — Это неприлично.
Схватив мужа за рукав, Элайя затащила его в тень между казармой и оружейным складом и снова крепко обняла.
— Разве мы не у себя дома? Так почему же надо скрывать ото всех, что нам с тобой хорошо? — хрипло спросила она.
— Элайя! — простонал он, пытаясь сохранить невозмутимый вид.
Она огляделась по сторонам, и ее карие глаза лукаво блеснули.
— О Господи! Вы только посмотрите! Поваренок достает воду из колодца и видит, что мне хорошо с моим мужем! Скандал-то какой!
Джордж закусил губу, сдерживая ругательство.
— Послушай, Элайя, ты смущаешь меня. Ведь ты же не солдат в казарме. Ты — супруга лорда и…
— И ты — мой лорд, — прошептала она, и пальцы ее затеребили шнуровку его рубахи и, скользнув внутрь, принялись ласкать его гладкую кожу. — Лучший лорд в мире! А какой любовник! — Голос ее стал тише, и Джордж ощутил тепло ее дыхания. — Я думала, что умираю, когда ты взял меня, или что я уже попала в рай!