Любовь слепа
Шрифт:
В то время он и не подозревал, что всем сердцем привяжется к чистенькой темноволосой парижанке. Ее ласки и болтовня на ломаном английском забавляли Герберта, помогая ненадолго забыть о постоянном страхе, в котором он жил. К сожалению, теперь он понимал, что разлука с Лизеттой была бы для него слишком болезненной, а потому готов был на все, лишь бы удержать ее. Сегодня Герберт впервые осознал, что ради любовницы рискует жизнью: ведь ему в случае разоблачения виселицы не миновать.
Ричард оказался
Оставшись одна, Элайя выплеснула зелье в окно и наполнила флакончик водой. Пробка сохраняла пряный запах лекарства, а вода горчила, но все равно это уже был не проклятый отвар.
Через пару дней она действительно почувствовала себя лучше, хотя странная усталость не покидала ее. Время тянулось медленно, наводя тоску, и дни казались еще скучнее оттого, что Джордж был в отъезде. Ей так и не удалось поговорить с ним, и она не знала, когда он собирается вернуться.
Заботливая Марго взяла на себя все хлопоты по хозяйству, и Элайя грустно подумала, что кузина мужа в отличие от нее справляется с нехитрыми домашними делами легко и непринужденно.
На душе было тяжело, так как от Джорджа не приходило никаких вестей. По словам Марго, до самого дальнего имения можно доехать всего за полдня, и Элайя не раз думала о том, что Джордж мог бы прислать слугу справиться о здоровье жены.
На пятый день болезни Эльма сообщила ей, что леди Марго слегла, так как наступил срок ее месячного недомогания. Оставшись без надзора, Элайя тут же решила покинуть опочивальню, где все слишком живо напоминало ей о Джордже и тех ночах, которые они провели вместе. Пожалуй, даже домашние дела приятнее, чем постылое заточение. Распахнув дверь светлицы, она увидела склоненного над пергаментами Герберта.
— Миледи! — воскликнул он и, с шумом отодвинув кресло, вскочил. — Разве вам не полагается лежать? Лекарь сказал, что…
— Я знаю, что он сказал, — раздраженно отозвалась Элайя. — У меня просто нет сил больше валяться в постели.
— Прошу вас, садитесь, миледи, — пригласил мажордом и заботливо придвинул к столу другое кресло. — А я тут проверяю цену за угрей, которых нам подавали на днях. Мне кажется, они слишком дороги, чтобы покупать их каждую неделю.
С трудом расправив, как положено, складки платья, Элайя опустилась в кресло. Наверное, надо было послушаться Эльму и надеть что-нибудь другое, а не этот наряд из плотной парчи золотисто-янтарного оттенка, однако в нем, несмотря на пышную юбку, было удобнее всего двигаться.
Элайя раздраженно поправила головной убор: он по-прежнему не нравился ей, и она согласилась надеть его лишь потому, что на этом настояла Эльма, заявив, что хозяйка
Герберт подал ей свиток.
— Да, пожалуй, — заметила она, притворившись, что бегло проглядывает страницу.
Она пыталась не думать о том, что была здесь последний раз больше недели назад — как раз перед тем, как Джордж неожиданно уехал. К сожалению, вся ее жизнь делилась теперь на две части: все, что было до отъезда Джорджа, и то, что произошло после.
— Что-нибудь не так, миледи? — встревожился Герберт. — По правде говоря, мне кажется, вам надо отдохнуть.
— Я достаточно наотдыхалась, пора и делами заняться, — твердо ответила Элайя, взяв со стола другой свиток.
— А-а, о новых салфетках, — протянул Герберт, и Элайя замерла, увидев цифру, — как-никак в числах она немного разбиралась. Она в упор посмотрела на домоправителя — он густо покраснел, и в глазах его промелькнул неподдельный страх. — Нам не хватало салфеток, и надо было заказать еще пятьдесят. Получилось ровно двести, миледи.
— А когда были доставлены новые салфетки? — спросила Элайя.
— Как раз перед вашей свадьбой, миледи. Ведь салфетки были нужны нам для этого замечательного торжества, — добавил Герберт с натянутой улыбкой, и подозрения Элайи окрепли.
Она отлично помнила количество салфеток, которые они по настоянию леди Марго пересчитали вместе: ровно сто семьдесят пять.
Выходит, за месяц пропало двадцать пять салфеток. Вряд ли их украли слуги, так как салфетки, скатерти и простыни хранились под замком, от которого было лишь два ключа: один у мажордома, а другой у хозяйки замка.
— Они обошлись нам недешево, — заметила Элайя.
— Вы правы, миледи, но ведь салфетки того стоят.
— Верно, — с напускным спокойствием согласилась она.
Осторожнее, веди себя осторожнее, подсказывал ей рассудок. Если дворецкий в самом деле не заслуживает доверия, тем более не следует спешить с выводами.
Затем Элайя вспомнила, что на время болезни отдала все ключи кузине мужа. Неужели Марго…
С первого дня их знакомства, и в особенности в дни болезни Элайи, леди Марго относилась к ней очень чутко и деликатно, несмотря на затаенное соперничество, сквозившее в их отношениях. Элайя залилась краской при мысли о том, что заподозрила Марго.
А вот мажордом и его братец — другое дело. И поведение Герберта сейчас весьма подозрительно. Вполне возможно, что братья долгие годы обкрадывали чересчур доверчивых хозяев. Надо будет постараться добыть побольше улик и попробовать определить, кто же именно нечист на руку. По крайней мере Элайя надеялась, что ей удастся все объяснить Джорджу. Вот только жаль, что она не умеет читать, хотя многие слова казались ей теперь знакомыми.
— А что еще может предложить нам этот торговец? — спросила Элайя. — Он живет неподалеку?