Любовь со вкусом вишни (Смерть в наследство)

Алюшина Татьяна Александровна

– Милка им рассказала? – не поверила в такую возможность Вероника.

– Нет, – усмехнулся Кнуров. – Устроила целый спектакль, плакала, говорила, что везде ищет вас, что, наверное, пойдет в полицию, заявление о пропаже человека напишет. Уж не знаю, поверили они или нет, но пока больше не тревожили.

– Вы Костю успокоили? – спросила девушка, стараясь не отводить взгляда от этих серых глаз.

– Да. Второе… – Кнуров взглянул на дедушку. – Как я и предполагал, гости в вашем доме, Василий Корнеевич, обосновались надолго. Расспросили

грамотно всех ваших соседей, а потом объяснили им, что они, дескать, сняли у вас дом на месяц, пока вы в больнице, а договорились с вами через вашего друга.

– Что-нибудь нашли? – спросил дедушка.

– Нет, пока нет, мои ребята присматривают. А теперь самое интересное. Как вы думаете, где можно было оставить важные бумаги, точно зная, что грядут очень неспокойные времена и все, что к ним прилагается, – передел собственности, домов, контор, новые учреждения, если учитывать, что тот, кому адресованы бумаги, не агент КГБ и в обычном оперативном месте передачи не спрячешь?

– И так, чтобы никто не нашел, а если нашел, то не понял? – уточнила Ната.

– Да, – кивнул Кнуров. – Василий Корнеевич передал мне конверт с инструкциями, который оставил ему Игорь. Там адрес и приписка.

Сергей достал конверт, вытащил из него лист бумаги и протянул Веронике; она, прочитав, передала дальше. Под адресом было написано:

«Ищи старые бумаги, вспомни имя, отчество и фамилию того человека, который давал тебе приют в коммуналке в восемьдесят пятом, вспомни и то, что он восемнадцатого года рождения».

– Была в этом конверте еще одна записка с другим адресом и той же информацией, на случай, если по первому будут утеряны данные. Адреса, уже известные вам, Василий Корнеевич, те которые оставлял вам Игорь, когда неожиданно уезжал.

– Сережа, не томи, где это было? – не удержалась Наталья.

– Это поликлиника, – усмехнулся Кнуров.

– Да ты что! А ведь точно, поликлиники никто никуда не переносил! – поразилась Наталья.

– Правильно, но даже если переносили, то архив сохраняли всегда. Старые бумаги – это архив. Василий Корнеевич отдал мне также инструкции, которые оставлял для него Игорь, в них написана фамилия того самого Леонида Ивановича, к которому вы якобы приезжали.

– Подожди, – прервала его Ната, – карточки сдают в архив, но через пять лет их передают в общегородской архив, а потом, кажется, уничтожают?

– Да, если человек умер или выбыл из города, не забрав карточку, но Леонид Иванович не умер, и карточка так и лежит в архиве много лет. На ней есть отметки, что ему звонили, и указано, что он жив, здоров и находится по тому же адресу.

– Вы ее нашли, – констатировал Василий Корнеевич.

– Вот она.

Сергей достал из кожаной папки и положил на стол самую обыкновенную амбулаторную карту, не пухлую и потрепанную, как обычно у пожилых людей, а тонкую и аккуратную, которой явно редко пользовались.

– Просмотрев все записи, мы нашли только одну, не имеющую отношения

к здоровью. Вы, Василий Корнеевич, потом сами посмотрите, может, что-то еще отыщете.

– Обязательно. Показывай, что нашли.

Сергей полистал страницы и где-то в середине карты в обычной врачебной записи о приеме пациента в конце листа наткнулся на приписку:

«Ищи богатство в святости женщин. Ибо в их святости сокрыты все тайны познания».

– Это все. Василий Корнеевич, вам это высказывание что-то говорит? – посмотрел на деда Кнуров.

– Нет, – вздохнул дедушка, – буду думать, вспоминать, посмотрю внимательно карточку.

– По другому адресу и в другой поликлинике то же самое, вот вторая карточка. – Он достал из папки и передал дедушке вторую амбулаторную карту.

– Что, больше никаких зацепок? – спросил Антон.

– Нет, тупик! Затейником, однако, был ваш двоюродный дед, Вероника, – с досадой сказал Сергей.

Кнуров не стал рассказывать о том, что раскопал в архиве, пока рано. Он попробует зайти с другой стороны, но это даже не намек на хоть какую-то ниточку, а попытка отработать все варианты и немного интуиции.

– Раз это все, тогда поехали трудиться, – распорядился Антон.

Антон с Натой, Сергей и Василий Корнеевич, продолжая обсуждать, что эта запись могла бы значить, поднялись из-за стола и спустились по ступенькам террасы. Ника, задумавшись, осталась за столом. Она взяла медицинскую карту и перелистывала ее.

– По-моему, я знаю, о чем здесь говорится, – негромко сказала она.

Все четверо, замолчав, одновременно повернулись к ней. Василий Корнеевич быстро подсел к внучке на скамейку и, поцеловав в лоб, весело спросил:

– Ну, ну, давай, говори, что придумала!

– Знаешь, после того как бабуля рассказала мне о своей жизни, я несколько дней ходила под сильнейшим впечатлением и все приставала к ней, задавала всякие вопросы, уточняла детали.

Ната, быстро вбежав по ступенькам, села напротив деда и внучки, за ней подтянулись мужчины и устроились рядом, на скамье.

– Так вот, – продолжала Ника, – я у нее тогда, помнится, спросила, а куда делась жена Олега, ну та, из-за которой они якобы от него отреклись. И бабуля мне так интересно ответила, что, мол, девушка-то была абсолютно советская, прямо на всю голову, и умная, она же с Олегом в одном учреждении служила, а там дураков не держали, но до тупости боготворившая Сталина.

– Да, она «стучала» на Олега, «вела» его, как тогда это называли в органах, но это все равно ее не спасло, – заметил Василий Корнеевич.

– Вот и бабуля сказала, что она и поумнела, да поздно, – кивнула Вероника, – что всю ее семью расстреляли, а женщину спас Олег, спас и помог спрятаться. И еще бабуля так странно пояснила, что, может, и не по силам ей такая жизнь и спасение, а может, она там грехи-то и отмолит. Я спросила, в тюрьме, что ли? А бабуля усмехнулась и ответила, для кого и монастырь тюрьма.