Любовь, страсть, ненависть
Шрифт:
Умберто Скрофо чокнулся с ней с видом победителя.
Глава 9
Сен-Тропез
Несмотря на то, что Доминик надо было переделать кучу дел перед отлетом в Америку, она никак не могла сосредоточиться, ее мысли постоянно были заняты Гастроном Жирандо. После того как она рассказала отцу и матери, Женевьеве, всем своим родственникам и друзьям волнующую новость, после того как все узнали, что она собирается ехать в Голливуд сниматься в кино, Доминик почувствовала, что она должна и
Теплым влажным вечером она примчалась на своем велосипеде на площадь де Ласи и, увидев маленький фургончик с веселой надписью «Мороженое Гастона», ужасно обрадовалась.
Приоткрыв крышку люка в фургончике, Гастон достал мороженое и обслужил двух долговязых подростков. Да, это был Гастон Жирандо, сегодня он был еще красивее, чем раньше. Глядя на него, Доминик чувствовала приятное волнение.
– Привет, Гастон… – Она простодушно улыбнулась и протянула ему пять франков. – Мне двойное малиновое, пожалуйста.
– Доминик, вот это сюрприз! – Ослепительная улыбка и загорелое лицо делали его еще более похожим на Джеймса Дина, идола всех молодых французов. – Сто лет тебя не видел, думал, ты уже укатила в Голливуд и развлекаешься там на всю катушку. – Он подмигнул ей и отодвинул деньги назад. – Это бесплатно.
– Спасибо, – улыбнулась Доминик и начала лизать мороженое своим дерзким розовым язычком. Она внимательно смотрела ему в лицо, пытаясь обнаружить хоть какое-то волнение, которое бы свидетельствовало, что он все еще испытывает к ней интерес. Признаки эти были налицо, он смотрел ей в глаза таким страстным горячим взглядом, что она почувствовала, как горячая волна прокатилась по телу под платьем и залила ярким румянцем щеки.
Она повернулась к нему спиной и медленно пошла к маленькому скверику, в котором старики курили сигареты «Житан» и играли в бильярд возле кафе «Де Ласи».
– Ты куда? – Он догнал ее и зашагал рядом. – Не хочешь прокатиться на моем новом мотоцикле?
– Да ты что, мама убьет меня, если узнает, что я села на мотоцикл, – запротестовала Доминик, но запретный плод сладок, и она уже думала об этой поездке с нарастающим волнением.
Гастон почувствовал это.
– Идем, идем, ты же со мной, – сказал он неожиданно покровительственным тоном и, схватив ее за руку, увлек через площадь, вниз по узкой, вымощенной булыжником улице. – Вот здесь, – сказал он, гордо указывая на блестящий мотоцикл зеленого цвета, гордо стоящий рядом с полицейским. – Ну как, красивый?
– Красивый, – вздохнула Доминик, вспомнив голос матери, часто говорившей, чтобы она никогда не каталась ни с какими мужчинами. Особенно на мотоциклах. – Классная штучка.
– Мы можем немного покататься, – сказал он и запрыгнул на черное кожаное сиденье, приглашающим жестом похлопав по сиденью сзади себя.
– О, нет, я не могу. – В Доминик боролись сейчас два желания. Гастон как никогда был похож на Джеймса Дина, особенно на этом мотоцикле. Сигаретный дым заставлял его щуриться, от этого он выглядел еще сексуальнее. Голубые джинсы, плотно облегавшие его мускулистые ноги, заставили Доминик поддаться искушению.
– Давай, – настойчиво повторил он, – не бойся, он же не кусается… и я тоже.
– Ну,
– Ладно, – ответил юноша. Мотор неожиданно взревел, и она крепко обхватила его руками за талию. Гастон медленно направил мотоцикл вниз по улице. – Поедем на Танго Бич, это не очень далеко.
На пляже было темно и пустынно, и только мягкий свет бледной луны освещал казавшийся черным песок.
– Черт, ну и темень, – поежилась Доминик. Вместо нервозности она ощущала какое-то новое, волнующее чувство – где-то в паху.
Десятиминутная поездка с Гастоном, во время которой она сидела, вцепившись руками в его рубашку и прижавшись головой к спине, разгорячила ее. Во рту было сухо от предчувствия чего-то неизвестного, но, как она надеялась, очень приятного.
Он выключил мотор, и несколько минут они сидели в полной тишине. Доминик казалось, что она слышит стук своего сердца, смешивающийся с тихим шуршанием набегавших на берег волн. Легкий ветерок шевелил ей волосы. Вокруг царила полная тишина.
Не говоря ни слова, Гастон взял ее за руку, и они пошли по песку к воде. Они присели на мягкий песок, еще хранивший тепло послеполуденного солнца, и просидели так очень долго, глядя на усеянное звездами небо.
– Как все-таки красиво в Сен-Тропезе, да? – прошептала Доминик, чувствуя, как сильная рука Гастона мягко легла ей на плечо.
– Да, красиво, – нежно ответил он, – но красивей тебя все равно ничего нет, дорогая. – Он наклонил к ней голову, и она увидела ставшие огромными зрачки его глаз. – Ты настоящая красавица, Доминик, – прошептал он, – ты очень красивая… очень, очень красивая.
Его губы целовали ее волосы, почти касаясь нежной мягкой шеи.
– Нет, Гастон, нет. – Доминик слышала свой слабый, уже не сопротивляющийся голос, когда его нежные губы ласково коснулись ее шеи. – Нет.
– Да, – настойчиво сказал он. – Да, Доминик, да, да. – Гастон опустил ее на теплый песок, и она почувствовала, как холодная морская вода подбирается к ее ногам, а его губы ласкают ее рот, доставляя невероятное наслаждение. Его язык был умелым и очень нежным. Казалось, он сам знает, чего она хочет. Она открыла ему губы для поцелуя и, хотя на нем была рубашка, почувствовала горячую страсть, исходившую от его тела. Она вздрогнула, когда волна захлестнула ей ноги. Гастон все ниже скользил рукой по ее блузке.
– Нет, Гастон, не здесь, – сказала Доминик, нервно рассмеявшись. – Мы прямо посреди пляжа, вдруг кто-нибудь пойдет?
– Ночью здесь никто не ходит, мой маленький котенок, – сказал он. – Хотя, думаю, ты права. Давай поднимемся в ресторан, там нам уже никто не помешает. Идем. – Он помог ей подняться на ноги, и они побежали к смутно белевшему в темноте прибрежному бару.
В помещении царила полная темнота, пахло подгоревшим чесноком и специями. Гастон крепко схватил Доминик за руку, протискиваясь между составленными столами и стульями в глубину бара. Возле стены были свалены в кучу десятки полосатых матрацев, на которых днем отдыхающие загорали на пляже.