Любовь, страсть, ненависть

Коллинз Джоан

Как все хорошие актеры, Джулиан прекрасно понимал намеки. Через секунду он уже был рядом с ней, держа наготове золотую зажигалку.

– Мерси. – У нее был низкий, немного хриплый голос свидетельство бесконечных вечеров, проведенных в табачном дыму, и долгих ночей любви. Он был заинтригован. – Сегодня вечером вы были просто великолепны. – Она улыбнулась. – Самый лучший Гамлет, какого я когда-нибудь видела. Вы лучше, чем Гиннес. Пожалуй, даже лучше, чем Оливер.

– Благодарю вас, мадмуазель, вы очень любезны. Но, мне кажется, вы используете запрещенный прием: вы знаете, кто я такой, а я не знаю даже вашего имени.

– Инес, – мягко произнесла она, – Инес Джиллар.

– Прекрасное имя для такой

прекрасной женщины, – не удержался от банальности Джулиан. Он почувствовал, что краснеет, заметив у нее на губах легкую усмешку, но улыбка была теплой и зовущей. Обычно, почувствовав взаимное влечение, он действовал без промедления. Имея на своем счету немало романов за время брака с Фиби, он вовсе не собирался останавливаться. Неважно, что Фиби беременна, это его не остановит, ведь эта девушка совершенно очаровательна, она буквально излучает сексуальность.

Внезапно он испытал острое желание. Ему захотелось гладить и ласкать длинные легкие волосы, чувствовать, как эти гибкие руки с ненакрашенными ногтями царапают ему спину, ему захотелось сорвать с нее великолепное платье и почувствовать своей грудью ее соски. Все эти мысли в одно мгновение промелькнули у него в голове.

Он глубоко затянулся сигаретой, а она как раз докурила свою. Инес, конечно, мгновенно прочла все его мысли. Она слишком много времени провела среди мужчин и научилась понимать их с полувзгляда. Джулиан привлек ее внимание, когда она увидела его в первый раз в «Пигмалионе», сейчас она была рада, что он ответил на ее призыв. Но ей надо быть умнее. Намного умнее. Он безумно красив, очарователен, знаменит… и женат. Любая женщина сойдет из-за него с ума, говорят, некоторые даже пытались покончить с собой. Милашка Брукс – самый красивый мужчина в мире. Она должна показать себя с самой лучшей стороны, быть ни на кого не похожей.

– Когда я смогу увидеть вас? – прошептал Джулиан, краем глаза заметив, что один из самых надоедливых журналистов устремился к нему. – Я хочу увидеть вас, Инес, и как можно быстрее. Прошу вас.

– Гросвенор, 1734, – прошептала она, удаляясь, как прекрасное видение, и оставляя в воздухе аромат духов. – Буду ждать вас, Джулиан, буду ждать… позвоните мне в любое удобное для вас время…

Джулиан не мог ждать. Он должен был видеть Инес Джиллар. Он позвонил ей на следующее утро, и она дала ему адрес своей квартиры на Пастушьем Рынке. Он выбежал из дома на Конот-сквер и прыгнул в черный кэб еще до того, как Фиби продрала глаза после вчерашней пирушки. Он знал, что у нее случится припадок, когда она прочитает в утренней прессе отзывы на свою игру, и не хотел оказаться дома, когда она будет бесноваться. Критики не любили ее и, хваля Джулиана за роль Гамлета, одновременно разносили его в пух и прах как постановщика и режиссера за то, что он дал своей жене эту роль.

Он плотно завернулся в теплый плащ, затянул пояс и слегка сдвинул бежевую шляпу набок. Неудивительно, что кэбмен сразу же его узнал.

– Приветствую вас, мистер Брукс, – радостно улыбнулся он. – Прекрасные рецензии на ваш спектакль. Вы их видели? Даже Джеймсу Агату понравилось. – Лондонские кэбмены любили знаменитостей, зачастую возя их не за деньги, а за автограф.

Джулиан просто улыбнулся в ответ. У него не было настроения говорить с кэбменом, ему хотелось думать только об Инес. Впервые за много лет его интерес к женщине был сильнее интереса к отзывам критики. Он ждал встречи с огромным нетерпением, чувствуя себя маленьким мальчиком у елки в Рождественскую ночь. Он думал о ней с прошлого вечера. Кэбмен понял молчаливый намек и оставил Джулиана наедине с его мыслями, пока они ехали к Пастушьему Рынку.

Когда Инес открыла дверь, на ней был черный вязаный свитер и юбка в черно-белую клетку, затянутая широким лакированным ремнем, который подчеркивал

изящество и тонкость ее талии. Инес была само очарование, но в ней угадывалась ранимость, которую Джулиан нашел необычайно волнующей. Свежее, ясное лицо девушки было чистым, без грамма косметики.

На стенах ее квартиры, в изысканных рамах висели картины Делакруа, Энгра и Давида. Ему показалось, что он узнал несколько ранних работ Буше и Фрагонара. Мебель была просто восхитительная, в голубых и белых вазах стояли весенние цветы. Да, у этой женщины прекрасный вкус, и она божественно красива.

Инес играла с ним так же нежно и хитро, как рыболов, поймавший огромного лосося на удочку для форели. Наконец-то он у нее дома! Джулиан, Милашка Брукс. Театральный Идол собственной персоной сидел у нее на софе, потягивая кофе из маленькой чашечки севрского фарфора и смотрел на нее взглядом, в котором горело желание.

Ни словом, ни жестом она не выдала свою профессию, не раскрыла секрета, ни в этот день, ни на следующий, ни через неделю. Больше месяца она не позволяла ему даже поцеловать себя. Она заставила его доказывать, что он просто сходит с ума от любви к ней. Только тогда она позволила ему овладеть собой. Естественно, она сыграла так, что Джулиан поверил в свою победу, считая, что он завоевал ее.

После воскресного спектакля он предложил Инес поехать за город, в его миленький коттедж. Фиби купила этот дом, поддавшись мимолетному увлечению загородной жизнью, но съездила туда лишь однажды, предпочитая Сент-Джеймс и Пиккадилли грязным дорогам Глостершира. Джулиан долго уговаривал Инес, и она, наконец, согласилась.

Инес приготовила на старомодной плите такие изысканные блюда, которые понравились бы самому привередливому гурману, и открыла бутылку старого кларета.

После ужина она села у камина, в котором потрескивали сухие дрова, и нежно прижалась к любовнику.

Инес чувствовала, что настал момент близости: сначала она по-девичьи сопротивлялась и вдруг уступила его жарким поцелуям. Удобно устроившись на мягкой кровати, Инес взяла инициативу в свои руки, поразив Джулиана страстностью и умением.

Они занимались любовью всю ночь напролет, и это превзошло все ожидания Джулиана. Даже он, с его богатой практикой, не смог превзойти искусства Инес.

У Джулиана были десятки любовниц – англичанок и американок. Это были в основном актрисы, но ни одну из них нельзя было назвать по-настоящему страстной женщиной. Они вздыхали, стонали, извиваясь и произнося фразы типа: «О, Боже, дорогой, как хорошо», но он чувство-пал, что ему чего-то не хватает в этих любовных играх. Они отдавали ему свои тела с огромным энтузиазмом, но он был почти уверен, что сердца их оставались холодными.

С Инес все было совсем по-другому. Казалось, что безумный жар ее страсти испепелит его полностью, ему хотелось, чтобы это никогда не прекращалось. Он чувствовал, что это подлинное чувство, а не игра, что она отдается ему вся, без остатка. Ее кожа сводила его с ума – перламутровая, нежная, пахнущая жасмином. Когда она обвила вокруг него свои стройные длинные ноги, шепча хриплым голосом возбуждающие страстные слова, он совершенно обезумел. Никогда еще у него не было такой женщины. Еще в ранней юности Инес в совершенстве овладела всеми секретами любовного искусства. Ее сексуальное мастерство было настоящей ловушкой для мужчин: даже умудренный опытом и немало повидавший на своем веку Джулиан был сражен наповал. В конце этой бурной ночи он попытался хоть немного вздремнуть, почти ни на что уже не способный, но она нежно и осторожно, как змея, заглатывающая маленькую мышку, взяла в рот его усталый член и начала ласкать. Ее тело не уставало, страсть была неутолимой. Язык и губы доставляли ему такое удовольствие, что он опять возбудился, не в силах устоять перед ласками Инес.