Любовь Стратегического Назначения
Шрифт:
— Почему же ты не целуешь меня сейчас? Почему, мой Принц? — так же тихо произнесла она.
И вдруг — впилась в меня губами. Я не успел ни о чём подумать. Потому что в этот момент невидимый рубильник щёлкнул, посылая разряд в необозримые высоты моего ангара. Лампа неуверенно моргнула и —
ВКЛ!
И я растворился в этой абсолютно невинной с виду синеглазке. В её клубничных, сладких поцелуях и чудо какой коже, пахнущей чем-то запретным. В её стройных гладких ногах, к которым посмел прикоснуться.
И когда прохладные пальчики юной москвички прикоснулись к моему члену, выпрастывая его из (когда?!) расстёгнутой ширинки, у меня осталось пару секунд, чтобы остановить всё это.
Словно почувствовав, она оторвалась от моих губ и прошептала:
— Даже не думай.
Я командор космического крейсера перед посадкой на новую планету.
Она наклонилась вниз и выбрала нужный угол
Я — в ожидании Великого Космического Слияния.
Я — Принц в сверкающих одеждах…
Дальше я думать уже не мог.
Потому что То, к чему она так тщательно примеривалась, оказалось у неё во рту.
И этой ночью мне приснился второй сон в моей жизни:
Ксения бралась своими пальчиками и шептала:
— Даже не думай.
Наклонялась
и делала ЭТО…
А когда всё заканчивалось, она вытирала губы рукой и шептала:
— Даже не думай.
И снова наклонялась.
И с каждым разом что-то в её лице неумолимо менялось…
…словно проступали другие черты.
И шёпот.
Он тоже менялся.
И однажды вместо Ксении на меня посмотрела совсем другая женщина.
Она вытерла рот и прошептала:
— Думай, мой принц.
И я проснулся. И стал смотреть в потолок на ползущую там
Муху.
— Это ты мне приснилась? — спросил я двигающуюся чёрную точку.
Она не ответила. Я в принципе и не ждал. Предчувствие. (Опустошённость? Апатия? Нет… И в то же время — да.) Что-то произойдёт.
Я потянулся всем телом и вспомнил вчерашний вечер.
Милая Ксения. Я готов быть твоим Принцем.
В ту же секунду я услышал голоса во дворе. Негромкий разговор. Потом баба Маша чётко произнесла:
— Та тута он! У флигели. Спит, мабуть…
Спустя несколько мгновений раздался стук.
— Да, — сказал я и во все глаза уставился на дверь. Силуэт на пороге я узнал сразу.
— Входи… Принцесса…
Подошла, мягко села на скрипнувшую пружинами кровать. Чмокнула меня в щёку, положила руку мне на живот:
— Здравствуй.
— Здравствуй.
Она обвела взглядом мое временное пристанище. Заметила барабаны в углу:
— Твои?
— Нет. Не мои.
Ещё раз посмотрела в угол.
— Смотрю,
— Нет, — улыбаясь, ответил я.
— У тети Зои есть, но смотреть его не могу, — сказала моя гостья, — маленький, чёрно-белый. Ничего непонятно, чего он там показывает. Так… радио с экраном.
Телевизор.
Я резко сел. Так резко, что Ксения отпрянула.
— У меня есть телевизор, — сказал я (Большой. Во всю стену телевизор).
— Большой, — сказал я, — во всю стену.
— Где же он? — спросила она. — Здесь?
— Нет, — я протянул руку и, достав из потайного кармана маленький блестящий ключик с адресом на бирке, помахал им перед её лицом:
— Здесь. Сейчас мы туда пойдём.
В большой ялтинский дом с огромным телевизором во всю стену.
В дом Ярика.
Снова что-то происходит со временем. Всё замедляется? Или я ускоряюсь?
Только что оделся, поцеловал её в щёку
И
FORWARD.
Оказались оба недалеко от дома.
Надпись на его адресной табличке совпадает с надписью на брелке: «Зелёная улица, 13». Одноэтажный. В отличие от соседних домов — никаких заборов. Лужайка с бетонной дорожкой, уходящей куда-то за угол.
По радио объявили полдень. Это — не ночью, на лавочках… Правда, улица — не многолюдна. Если быть до конца честным — встретили только старушку с бидоном.
Так…
Кися-Ляля, уцепившись за руку, вышагивает рядом.
Главное — выглядеть уверенным.
Поэтому сразу сворачиваю на дорожку. Окна. На каждом — по три датчика: сигнализация.
Об этом я помню.
Огибаем дом. Крыльцо. Вокруг высоченные бетонные заборы соседей.
Заранее делаю вид, что зеваю.
Прикрываю рот рукой. Ага… Вот она — камера. Зачерпываю другой рукой кусок грязи и — хлоп! — объектив закрыт.
Ксения восторженно смотрит на меня:
— Мы, что?! Ограбим этот дом?!
Мысли. Действия. Движения. Всё это странным образом начинает путаться. Одновременно появляется сводящая зубы оскомина, ноет в животе, судорогой сводит спину… Причём — это терпимо. Пока терпимо.
— Грабить не будем, — говорю я, и слова даются с трудом.
Теперь в тело будто впились невидимые нити — волокна мышц собираются в нужные пучки, направляя меня. Заставляя меня совершать чёткие, рациональные движения.
Ключ в скважину. Поворот. Ещё один. Там, где у обычных дверей находится глазок, у этой — двенадцать клавиш, прикрытых прозрачной герметичной крышкой. Открываю её.
— Ты знаешь код?!
Ну что за сумасшедшая девчонка. Глаза прямо искрятся.
— Код — на брелке, — говорю я, и смотрю на неё, — диктуй.