Любовь тебя настигнет (Великий побег)
Шрифт:
Ее родители следовали за ним, их лица сковала тревога. Его мать и отец должны были подоспеть с минуты на минуту, а за ними вереницей потянутся все остальные: ее сестры и брат, друзья Теда, гости… Столько людей, которые были ей дороги. Которых она любила.
Она лихорадочно озиралась в поисках единственного человека, который мог ей помочь.
Мег стояла рядом, мертвой хваткой вцепившись в букет невесты. Люси посмотрела на нее с мольбой, надеясь, что Мег поймет, чего она хочет. Мег хотела броситься к ней, потом остановилась. Она все поняла.
Тед поймал Люси
Стены кладовой были сплошь покрыты крючками, на которых висели голубые сутаны певчих, и высокими полками, заставленными сборниками церковных гимнов, папками с нотами и древними картонными коробками. Сильный луч солнца поник сквозь пыльные стекла двери и, как ни странно, осветил его щеку. Ее легкие сжались. От недостатка воздуха закружилась голова.
Тед невозмутимо взирал на нее своими янтарными глазами, в которых читалась некая настороженность, однако по силе его спокойствие можно было сравнить только с ее волнением. Пожалуйста, пусть он исправит это, как и все остальное. Пусть он исправит ее.
Фата прилипла к ее щеке, пропитавшись или потом, или слезами (она точно не знала), и слова, которые, как она думала, никогда не произнесет, вырвались из ее уст:
— Тед, я не могу. Я… я не могу.
Она подняла фату, как и представляла. Только Люси представляла, что именно он поднимет ее фату в конце церемонии перед поцелуем. У него был озадаченный вид.
— Я не понимаю.
Да она и сама не понимала. Такой дикой паники она никогда не испытывала.
Он склонил голову набок и посмотрел ей в глаза.
— Люси, мы идеально подходим друг другу.
— Да. Идеально… Я знаю.
Он ждал. Она не думала о том, что скажет дальше. Если бы она только могла вздохнуть. Она заставила себя заговорить.
— Я знаю, так и есть. Мы идеально подходим друг другу. Но… Я не могу.
Она ждала, что Тэд возразит ей. Будет бороться за нее. Убедит, что она не права. Она ждала, что он обнимет ее и скажет, что это всего лишь приступ паники. Но выражение его лица не изменилось, лишь уголки губ едва заметно дрогнули.
— Твоя подруга Мег, — произнес он. — Это все из-за нее, правда?
Правда? Сотворила бы она что-то столь же невообразимое, если бы Мег не заявилась к ней со своей любовью, беспокойством и резкими суждениями?
— Я не могу.
Ее пальцы сковал лед, а руки дрожали, пока она пыталась снять кольцо с бриллиантом. Наконец оно поддалось. Она чуть не уронила украшение, вкладывая его в карман жениху.
Он не препятствовал, когда она срывала фату. Не умолял. Да он и не знал, как это делается. Но даже не попытался заставить ее передумать.
— Что ж, ладно…
Быстро кивнув, повернулся и ушел. Спокойный. Собранный. Идеальный.
Как только за ним закрылась дверь, Люси прижала руки к животу. Его нужно вернуть. Побежать за ним и сказать, что она передумала. Но ноги отказывались слушаться; мозг не работал.
Дверная
— Не сейчас, — прошептала она, недоумевая, что бы это значило. Она понимала: ей нужен лишь миг, чтобы собраться и вспомнить, кто она такая.
Мэтт заколебался и захлопнул дверь.
Мир Люси рухнул в одно мгновение. Еще до наступления вечера весь мир узнает, что она бросила Теда Бодина. Это было немыслимо.
Море телекамер… Орды репортеров. Она никогда не выберется из этой маленькой душной комнатки. Она проведет остаток жизни здесь, в окружении сборников церковных гимнов и сутан певчих, искупая свою вину за то, что причинила боль лучшему мужчине, которого когда-либо знала, за то, что унизила собственную семью.
Фата прилипла к губам. Она вцепилась в диадему и с радостью ощутила боль, когда гребни и шпильки со стразами впились в голову. Она сходила с ума. Неблагодарная. Она заслужила боль и с силой выдернула украшение из волос. Фата, свадебное платье… Она трясущимися руками расстегнула молнию, и груда белого атласа, пузырясь, легла у ее ног. Она так и стояла в изысканном французском бюстгальтере, кружевных свадебных трусиках, голубых подвязках и белых атласных туфлях на шпильках, отчаянно пытаясь глотнуть воздуха.
«Беги!» — звенело в ее голове. — «Беги!»
Она услышала, как гомон толпы снаружи на мгновение усилился, а потом снова затих, как будто кто-то открыл двери церкви, а потом быстро закрыл их.
«Беги!»
Она ухватилась за одну из темно-синих сутан певчих. Сдернув ее с крючка, Люси протиснула в горловину свою растрепанную голову. Прохладная, затхлая сутана обняла ее тело, прикрыв французский бюстгальтер и крошечные трусики. Она, спотыкаясь, пробралась к маленькой двери в конце помещения. За пыльным окном увидела узкую, поросшую сорняками тропинку, скрытую за стеной из бетонных блоков. Руки не слушались, и сначала замок не поддавался, но наконец удалось его открыть.
Тропинка вела к задней части церкви. Шпильки проваливались в растрескавшийся асфальт, пока она кралась мимо внешнего блока кондиционера. Весенние грозы сдули весь мусор на гравий сбоку от самой тропинки: расплющенные коробочки из-под сока, куски газет, поцарапанный желтый совок из детской песочницы. Она остановилась, когда добралась до конца. Повсюду дежурила охрана, и она недоумевала, что делать дальше.
Она лишилась собственного наряда секретной службы пару месяцев назад, когда закончился первый год после отставки ее матери. Но сотрудники службы до сих пор охраняли Нили, а поскольку они с матерью так часто бывали вместе, то Люси едва ли заметила отсутствие собственного наряда. Тед нанял частную охранную фирму для обеспечения безопасности, ведь в городе было мало полицейских. У всех дверей стояли охранники. Парковка в форме буквы L была уставлена автомобилями. Повсюду кишели люди.