Любовь требует жертв…

Еникеева Диля Дэрдовна

— Ну хорошо, оставим эту тему. Расскажите, как вы провели пятницу, 12 февраля.

— В тот день я была в командировке в Подольске. Ехать туда далеко, поэтому я встала в пять утра, в шесть часов выехала из дома, провела переговоры и вернулась в Москву, в свой офис. Мне принесли документы на подпись, я их просмотрела, потом отправилась домой и сразу легла спать.

— С Константином общались?

— Только по делу.

— А о свидании вечером договаривались?

— Господи, да какое свидание? Я еле на ногах держалась. Мечтала поскорее добраться до постели и проспать,

как минимум, двенадцать часов.

Все же Лариса решила закурить. Руки тряслись, зажигалка не желала высекать огонь, прикурить удалось только с третьей попытки.

— А может быть, вы приехали домой, немного отдохнули и позвонили Константину? А он подготовился к встрече... — Голос дознавателя был вкрадчивым, он как будто пытался убедить ее.

— Да говорю же вам — нет и нет! — Лариса повысила голос, но тут же опомнилась и продолжала уже на тон ниже: — Я безумно устала и хотела рухнуть в постель.

— Вот и опять мы возвращаемся к вопросу о вашем романе с Соховым. — Прохоров откинулся на спинку стула и стал вертеть большими пальцами. — У влюбленной женщины может открыться второе дыхание. Вы могли пренебречь отдыхом ради встречи с любимым человеком.

Наклонившись вперед, он уставился на нее. Лара не видела его глаза за тонированными стеклами очков, да и не хотела видеть, если честно. Наверняка у него такой же противный взгляд, как и он сам.

“Де жа вю, — устало подумала она. — Все происходит как в плохих совковых фильмах — орлиный взгляд следователя, который уже давно все понял, и растерянная допрашиваемая, которую вот-вот расколют до самой задницы...”

Не дождавшись ответа, тем же вкрадчивым тоном следователь задал новый вопрос:

— Все же не исключено, что вы поехали в тот вечер в свой офис, скажем, часов в десять, после кратковременного отдыха...

— Да не ездила я туда!

И опять Прохоров стал пытать ее о взаимоотношениях с Костей и другими любовниками, ехидно улыбаясь и покачивая головой. Первое время Лариса отвечала, потом ей это надоело, и она стала огрызаться.

Чего он от нее хотел? Зачем ему нужно знать, часто ли они встречались, где и как все было? Реализует свое желание подсмотреть в замочную скважину? Намеренно уничтожает ее? Ехидство, а порой и откровенное хамство сквозило во всех его вопросах и комментариях. Мол, ты считаешься респектабельной дамой, однако ведешь себя как банальная шлюха, удовлетворяющая передок с бойким юношей, не думая, как это отразится на твоей репутации. Ладно бы сняла квартиру для интимных свиданий, но ты отдавалась в своем офисе... Так чего ж изображать даму, когда ты — потаскуха...

Наконец следователь откинулся на спинку стула и сделал вид, что потерял интерес к этой теме.

— Хорошо, расскажите, что вы делали, когда приехали домой.

— Но я уже отвечала на этот вопрос! Разве мой муж не подтвердил, что я весь вечер провела дома?

Дознаватель молчал, испытующе глядя на нее.

“Неужели Миша не сделал мне алиби? — встревожилась Лариса. — Почему же он ничего мне не сказал? Судя по виду Прохорова, тут кроется какой-то подвох... Ай да Миша... Да и я тоже хороша — ухожу

от разговора вместо того, чтобы выяснить у мужа, о чем его спрашивал следователь и что он ему ответил”.

Хозяин кабинета не спешил прервать паузу, выжидательно поглядывая на Лару. Так и не дождавшись, он решил подъехать с другой стороны:

— Вы растили Сохова до уровня своего зама, всему учили, он стал профессионалом в вашей области. А допустим, его перекупила другая фирма. Что бы вы сделали?

— Вы имеете в виду, не могла ли я ему за это отомстить?

— Примерно так.

— Спросили бы лучше напрямую: а не вы ли, Лариса Николаевна, его убили?

— А не вы ли, Лариса Николаевна, его убили? — ехидным тоном повторил следователь.

— Нет, — спокойно ответила она. — Я его не убивала.

— А Алла Дмитриевна?

— А ей-то зачем его убивать?

— Например, Сохова переманила другая коммерческая организация, а ваша фирма, как я понимаю, для Аллы Дмитриевны почти родная, вот она и шлепнула его, чтобы перебежчик не раскрывал конкурентам ваши коммерческие тайны. Заодно и характер свой показала, чтоб больше ни у кого такого соблазна не возникало.

— Да бросьте вы! Моя подруга деловая женщина, а не убийца.

— А по другому, общечеловеческому мотиву?

— Например?

— Например, из-за ревности... — Следователь смотрел на Лару с легким прищуром.

— А кто кого, по-вашему, должен ревновать?

— Например, вы Сохова к кому-либо.

— Это к кому же?

— Вам лучше знать, — елейным тоном произнес дознаватель. — Допустим, к Алле Дмитриевне. Или она к вам.

— Зачем ей Костя? У Аллы своих кавалеров хватает.

— Ну, этого добра слишком много не бывает. А именно один-единственный может стать камнем раздора между подругами.

— Пусть так, но из-за этого Алла не стала бы убивать.

— То есть вы не исключаете соперничества со стороны подруги? — уже другим тоном спросил Прохоров.

— Исключаю, — твердо ответила Лара.

Ох, как же он ей надоел! Одно и то же, то так, то этак. Ведь уже не раз намекал на ревность, так нет, опять долбит.

— Не было ли у Сохова другой женщины, испытывавшей жгучую ревность?

— Понятия не имею.

— Но вы такую возможность не исключаете?

— Нет.

— Есть ли у вас какие-нибудь предположения по этому поводу? Может быть, Сохов имел две связи одновременно — с вами как с начальницей, так сказать, служебный роман с корыстной подоплекой, а с той девушкой для души... А вы об этом узнали и... — Он сделал многозначительную паузу.

Лара неожиданно почувствовала боль в сердце. Вначале где-то в левом подреберье, затем боль, разрастаясь, угнездилась под грудиной, отдало в левую лопатку, онемели кончики пальцев левой руки... Ее охватил жуткий, ничем не объяснимый страх смерти. Вот сейчас сердце откажет... Говорят, инфаркт бывает даже в тридцать лет, а уж когда столько стрессов — и подавно. Она несколько раз глубоко вдохнула, надеясь, что боль пройдет, но боль не отпускала.

“Господи, сдохну здесь, и “скорая” не успеет”, — еще больше испугалась Лара.