Любовь в мегабайтах

Демина Нина

«Скорей благополучие» — выделила я из его речи.

— Игорь Александрович, смею заверить вас, что я предана «Хадраш текнолоджи», ее интересы, это мои интересы, — увязала я свою преданность с весьма понятным для всех людей резоном, что бы ни казаться совсем уж безголовой пройдохе Ставицкому.

— Я в тебя верю, — торжественно объявил Ставицкий и допустил меня до моего ноутбука.

Станислас немного помучил меня письмами, и когда пришел его стилист, я была отпущена с богом.

Дома я открыла ноутбук и прежде, чем положить пальцы на клавиатуру,

подумала, нужно ли мне проявлять любопытство? Или быть умной девочкой, и не лезть в эту кашу, не зря Ставицкий предупредил меня? Руки сами потянулись к клавишам и привычно пробежались по ним.

«Нет доступа к C:/» — оповестил меня компьютер. — «Папка была перемещена или удалена».

Все-таки CD!

— Сегодня у вас свободный день — объявил мне Станислас, едва я вошла в палату.

Он полусидел на койке, на сломанной его ключице сестра заменяла гипс повязкой, скоро левая рука Станисласа придет в норму.

— Единственное задание, — продолжал Станислас, — встретиться с уже известной вам личностью, моим иногородним компаньоном. Вы получите от него посылку, а ему передадите вот это…

И он кивнул на прикроватный столик. На полированной поверхности лежала пластиковая карта Юнион банка. Она, блеснув галло-графической наклейкой, исчезла в кармане моего модного костюма. Станислас проследил взглядом за ее движением и сделал мне знак подойти к нему. Я подошла.

— Наклонитесь ко мне, — попросил он.

Я наклонилась, и его губы коснулись моего уха. Слегка отстранившись, он прошептал мне в пряди волос:

— Пинкод — семьдесят пять девяносто восемь. Эта информация должна быть передана ему и тут же забыта вами.

— Хорошо, — прошептала я в ответ, думая в это время, что замечательно я выбрала духи, они должны ему понравиться.

— Место встречи не меняется, время с одиннадцати утра до половины двенадцатого.

Будьте внимательны, — шептал он, — это важно. Посылку в чужие руки не отдавать.

Если встреча не состоится, карту вернете сегодня. Глаз с нее не спускать.

— Всё ясно, — сказала я, поняла, что это конец инструкции и с сожалением выпрямилась.

— До завтра, — попрощалась я со Станисласом, и направилась к двери.

— Александра, — окликнул меня он, — у вас чудесные духи.

Я была счастлива.

Я наблюдала за кассой возврата билетов из-за угла того самого павильона, откуда в прошлый раз появился компаньон Станисласа. В зоне моего наблюдения находилось несколько человек стоящих в очереди у окошка, и парочка мужчин, потрепанного вида, по всей видимости, клиенты нашей «стюардессы». Очередь понемногу двигалась и, когда подошел черед здоровяка в голубой тенниске, до меня донеслось:

— Эй ты, крепыш, — относилось к тощему мужичонке, обмахивающемуся билетами, нервничающему и явно торопящемуся, — не напирай!

Голос показался мне знакомым, и я стала ожидать, когда здоровяк повернется лицом.

— Я пропущу, жду приятеля, — объявил он и оглянулся по сторонам.

«Рожа!» — воскликнула про себя я, чувствуя, как мой желудок сжался

и провалился куда-то в бездну моего организма. «Ой-ой, неспроста, сначала у дома Станисласа, — вспомнила сразу я, — теперь здесь, не верю я в такие совпадения».

«Рожа» снова повернулся к окошку, и в этот момент меня схватили за руку. Рывок был так силен, что я чуть не потеряла свои туфли. Компаньон мгновенно сунул мне в сумку близнеца в «Спид-инфо», и протянул руку.

— Ну? — поторопил меня он.

Я вложила карту в потную ладошку и прошептала губами в его распахнутые глаза:

— Семьдесят пять девяносто восемь.

Смолк последний звук «…мь», а компаньона уже не было. Я стояла за павильоном, успокаивая себя, когда услышала истеричный женский крик. Судя по звукам, доносившимся из зала, все пассажиры бросились на несмолкающий гомон. Я вышла из своего убежища, внимательно оглядев толпящихся людей. «Рожи» не было. Толпа, сжав меня со всех сторон, потянула к месту происшествия.

Он лежал на пыльном, затоптанном гранитном полу вокзала и его распахнутые глаза словно удивлялись красоте потолочной мозаики сталинской эпохи. Карманы его были вывернуты и сиротливо висели грязно-белыми мешочками. Рядом со стоптанными ботинками зевак я увидела пластиковую карту с логотипом Юнион банка. Подоспевшие самыми последними, работники вокзальной милиции принялись разгонять толпу, и я смогла ее поднять. Карта стала пыльной, и выдавленные на пластике цифры потер чей-то тяжелый ботинок. Второй раз за сегодняшний день карман моего костюма становился прибежищем несчастливой карты.

Всю дорогу от вокзала до больничного комплекса я смотрела в зеркало заднего вида и пыталась определить есть ли за мной слежка. Слежки не было. Я припарковала автомобиль в соседнем дворике, и пешком прошлась до приемного покоя. Войдя внутрь здания, я остановилась и, сняв с ноги туфельку, посмотрела на набойку.

Делая вид, что огорчена неисправностью, я осмотрела не только каблук, но и площадку перед крыльцом приемного отделения. Никого. На всякий случай я воспользовалась сквозным служебным проходом и уже через пять минут поднималась по лестнице на второй этаж отделения травматологии. Выглянув осторожно с лестничной клетки в коридор, я в который раз удивилась тишине и отсутствию больных и персонала в помещениях отделения. Все дышало спокойствием. Посмеявшись над своими подозрениями, я зашагала по коридору к палате Станисласа.

Станислас обедал. Заботливые руки сестры подносили ложку к его рту и после каждого приема пищи промокали губы салфеткой. Увидев меня на пороге, Станислас поблагодарил сестру за вкусный обед и попросил ее выйти.

— Мы обсудим производственные вопросы, — объяснил он.

Сестра настояла на приеме лекарств, и после послушного их проглатывания Станисласом, наконец, вышла.

Я не удержалась от эмоционального описания происшествия с его компаньоном.

— Какой ужас, Станислас, он был жив, а через минуту уже валялся на полу вокзала с вывернутыми карманами!