Любовь в никогдабре
Шрифт:
«Что я тут делаю?»
Осмотрелся: никого, пусто и тихо. И вдруг над пьедесталом снова появилось алое облако, как в прошлый раз. А внутри окруженная огнем мужская фигура.
Я замер в ожидании, и голос Высшего не заставил себя ждать:
— Алексей! Я здесь, чтобы сообщить тебе еще кое-что важное: последние три месяца до инициации ты не можешь касаться хранитель…
И тут я не выдержал и перебил Высшего:
— Как так?! Почему я могу касаться остальных женщин, а ее — нет? В чем причина? Что за несправедливость?!
— Ты как
«Э-э-э… Во загнул!» Но признавать, что не совсем понял мысль Высшего, не хотелось, и пока я думал, уточнять или нет, он взял и испарился.
А я проснулся.
Чувствовал себя так, будто спал не на мягком матраце, а на тюфяке, набитом камнями. Тело ломило, а во рту будто Сахара, так хотелось пить.
Вот так да… Вот это я влип…
Чтобы взбодриться, пошел в душ и долго стоял под струями прохладной воды и пил прямо из крана, а потом вернулся в кровать. Правда, сомневался, что смогу уснуть.
«Физические взаимодействия невозможны без истинной любви…»
Ну, и как разобрать эту заумную речь? Нет, все слова я понимал, в уме мне не откажешь, но с ходу их расшифровать не получалось. Прикосновения невозможны без любви с моей стороны? «Да ну, это полный бред!» Я аж головой потряс, чтобы избавиться от этой неприятной и глупой мысли как можно скорее. Нужна любовь с обеих сторон? Три раза ха-ха. Высший не стал бы так подставлять нас, могучих магов. Это же за гранью просто!
«Так, Алексей, давай рассуждать логически. Что говорил Всевышний до этого? Что хранительница должна любить, чтобы заклинание сработало. Так? Так. А раз для заклинания нужна ее любовь, значит, и для касаний — тоже. Это уже похоже на правду».
Но только я начал радоваться, как вспомнил о главном. Аж в холодный пот бросило. Понять, кто в кого влюбиться должен, — это лишь первая ступенька лестницы. Последняя теперь тоже известна — любовь хранительницы. Только вот что посередине?
Как влюбить в себя хранительницу, к которой даже прикоснуться нельзя?
И тут внутри словно лампочка зажглась, меня осенило.
«А ведь может выгореть! Завтра же с утра и начну».
Глава 38. Следствие ведут знатоки
Алексей
«И как я сразу не догадался спросить?»
Раннее утро, а я уже летел в соседнюю деревню инниферов, что находилась в пятидесяти километрах от нашей. Летел к Виктору Воронцову — товарищу по «уроку», которого тоже скоро ждала инициация. Правда, его время придет на несколько недель раньше.
Но именно Виктор вовсю хвалился постельными успехами с хранительницей, когда мы встречались последний раз. Причем рассказывал о своих достижениях, хотя до его инициации осталось уже меньше трех месяцев. Значит, нашел способ
Я уже мысленно потирал ладони в предвкушении вечера с Валерией, так и представлял ее стройное тело под своим…
«Так, Алексей, не гони лошадей, всему свое время. Всё успеешь, всё перепробуешь — твое невероятно долгое ожидание будет сегодня же вознаграждено».
А вот и «хибарка» Виктора. Никогда не понимал его увлечения интерьером в стиле барокко. Всё это вычурное великолепие: резная мебель, покрытая золотом, украшенные золотом же рамы и стены, резные потолки — ну как в музее, честное слово. То ли дело мой дом — современный шедевр. Ну да я не за обсуждением интерьеров к Виктору прилетел…
Обернувшись человеком у него во внутреннем дворике, я сразу зашагал ко входу — благо знал, где тот находился. Его охрана почтительно кивнула и расступилась: приятно, когда узнают. Охранники также сообщили, что хозяин в кабинете, работает. Я расправил плечи и вошел в святая святых Виктора.
Воронцов сидел в резном кресле за рабочим столом, чуть ли не носом закопавшись в бумаги. Он поднял свою белобрысую голову, увидел меня, улыбнулся и кивнул на кресло напротив, куда я и сел.
— Виктор, здравствуй! Я к тебе по личному делу… — Я решил сразу взять быка за рога.
— Я так и понял, — усмехнулся тот, оторвавшись от созерцания бумаг, — иначе просто позвонил бы. Ну рассказывай, с чем пожаловал, что за важное дело в такую рань?
— В общем, ты недавно сам рассказывал, как свою хранительницу обихаживал и так и эдак… — Я даже подался вперед и понизил голос: дело всё же щепетильное. — Так вот, скажи: как ты с ней спишь до сих пор? И вообще, где твоя хранительница? Хочу и с ней поговорить.
Я специально не стал даже пытаться узнавать детали или говорить об уроке, запрете и прочем: во-первых, сомневаюсь, что получилось бы — сидел бы ртом хлопал, как рыба на воздухе, во-вторых, Воронцов не дурак, и так всё понял — вон как глаза загорелись.
— Крутов, я тебя уважаю, но шел бы ты своими делами заниматься… У тебя инициация скоро? Вот и займись подготовкой, а ко мне и тем более к моей хранительнице не вздумай лезть! Я надеюсь, мы друг друга услышали? Мне работать нужно. Выход сам найдешь.
— Не слишком ли ты резок? Не с простым иннифером беседу ведешь… Аукнется…
— Пусть…
И Виктор снова уткнулся в бумаги.
«Надо же, какие мы бесстрашные… — прорычал я про себя. — Что ж, ладно. Воронцов не единственный возможный источник информации».
Я ушел, мысленно поставив напротив фамилии Воронцова галочку.
Интересно, чего это он такой несговорчивый? То языком мёл не хуже веника, не остановить было, а тут вдруг слова не вытащишь.
Что-то тут нечисто… Я понял! Он, кажется, свое ноу-хау хотел только для себя оставить, не делиться с сородичами находкой… Ну, со мной этот номер не прокатит!