Любовь в никогдабре
Шрифт:
Я тут же позвонил своим инниферам, попросил найти хранительницу Воронцова, узнать, где она. Не хочет говорить Виктор — разговорю ее, узнаю, как у него получается с ней спать.
Наталью Пронину нашли буквально через час. А еще через два я подъехал по нужному адресу. И стоял я у… больницы.
«Что с ней случилось? А вдруг это дело рук „круга избранных“?»
Я поднимался на третий этаж в ее палату хмурый, словно ноябрьское утро. Мне уже удалось узнать, что круг действительно существует, но они настолько хорошо заметали следы, что все ниточки
Вот только пройду инициацию и вплотную займусь кругом. И мне всё равно, что это мои сородичи — мучить и убивать хранительниц не дело. Да, я по-прежнему так думал даже с учетом того, что узнал о последнем «уроке». Если бы не мои сложности с Валерией, возникшие задолго до сна, я бы уже давно нашел к ней ключик, она бы вовсю бегала за мной и преданно заглядывала в глаза, желая обслужить по высшему разряду.
В общем, если уж обычного человека в себя влюбить не способен, то что ж это за иннифер? Наверное, именно так и Высший решил, потому и дал такой урок: нужно показать, что мы лучше людей, умнее, находчивее, и, в отличие от земных фей, джиннов и других волшебных существ всех мастей, в состоянии даже с любовью справиться. У них-то ограничение на данный тип воздействия, нельзя, видите ли, заставить кого-то полюбить. А инниферы вот справляются. В общем, такой себе инниферский естественный отбор.
Я открыл дверь в палату Натальи и словно оказался в магазине цветов и игрушек: повсюду огромные букеты в корзинах и вазах, игрушечные мишки всех цветов и размеров, воздушные шарики, да и сама палата большая, со всеми удобствами.
Наталья оказалась худенькой блондинкой с волнистыми волосами. Она сидела ко мне спиной на кровати. Я прочистил горло, чтобы обратить на себя внимание, и только собрался спросить, что случилось, как девушка встала и обернулась.
И все вопросы отпали: я увидел у нее на плече и верхней части груди повязку.
— Ожог? — спросил, хотя и без того знал ответ.
Пронина вздрогнула и присмотрелась ко мне. Точнее, к моему правому глазу, увидела коричнево-оранжевое пятно, сразу поняла, кто перед ней, и кивнула.
М-да, вот и поговорил с хранительницей.
— Выздоравливайте… — только и сказал я, развернулся и вышел из палаты.
Больше оставаться здесь мне было решительно незачем.
Нет и никогда не существовало никакого способа соблазнить хранительницу без ее любви… Воронцов просто бахвалился, думая, что никто не станет проверять.
Я вышел на лестницу, начал спускаться и через полпролета уткнулся в спину женщине, которая шла медленнее улитки. Объемов она была таких, что никак не обогнуть.
— Мадам, у меня нет полугода на преодоление трех этажей, шевелитесь уже! — рявкнул я так, что она подпрыгнула и чуть не сорвалась вниз, благо ухватилась за перила.
Я обогнул ее на следующей лестничной площадке и рванул к машине.
Сев в любимое авто, опустил голову на руль и просидел так минут пять, не меньше.
В голове крутились извечные русские вопросы: кто виноват и что делать?
Я выехал в Горнолуч, а по пути решил позвонить Злоключению, узнать, не взорвался ли мой дом, пока отсутствовал. Только она не взяла трубку ни сразу,
Только этого мне не хватало… Я припарковал машину на ближайшей стоянке, обернулся зимородком и пулей помчался к хранительнице.
Глава 39. Новый план
Алексей
Пока летел, успел в голове нарисовать кучу картин — одна страшнее другой.
Валерия лежит у лестницы со сломанной шеей, неестественно выгнув ногу.
Валерия сидит за обеденным столом лицом в тарелку — поперхнулась едой.
Валерия всё же решила выпить обезболивающего и умерла от анафилактического шока — лежит на полу в спальне с зажатым в руке пузырьком.
Валерия решила поплавать и до сих пор «плавает» в бассейне спиной вверх — захлебнулась…
Именно в бассейне хранительница и нашлась, черт ее дери. Я приземлился на ближайшее дерево и наблюдал, как Злоключение весело плескалась, лежа на большом круге и попивая коктейль, улыбалась, подставляя лицо осеннему теплому солнцу, которое уже не жарило как в летние месяцы. В общем, наслаждалась и радовалась жизни на всю катушку.
И пока она, не подозревая о моем присутствии, продолжала купаться, плескаться и смеяться как дурочка, сама себе приятная, я лишь злобно щелкал клювом и в итоге не выдержал. Слетел на землю, превратился в человека и гаркнул:
— А ну быстро вылезла из бассейна!
Злоключение закашлялась, неудачно оперлась локтем о круг и упала в воду. Вынырнула, убрала волосы с лица и уставилась на меня, прищурившись.
— Ты нормальный вообще? Кто так подкрадывается? Я же испугалась!
— Валерия, я тебе звонил много раз, ты почему трубку не берешь? — скрестил руки на груди я, подошел к бортику и навис над ней горой, закрыв собою солнце.
Тут хранительница закусила губу, взглянула на меня виновато… и вдруг вздернула подбородок.
— Подумаешь, в комнате оставила. Чего ты так взъерепенился?
И тут она отвернулась и поплыла к другому бортику бассейна.
Она — отвернулась? От меня?! Я разрешал разве? Вот хамка!
— Ты забыла, зачем ты тут? А ну вылазь! — снова рявкнул я. — Или я…
Хранительница застыла на секунду, а потом поплыла к лестнице в бассейн. Вышла, уперла руки в боки и как заорет:
— Или ты… что? Побьешь? Убьешь? Сожжешь? Достал ты уже со своими угрозами! С самого начала со своим папочкой угрожал! Думаешь, я забыла? Фига с два!
И она схватила халат и полетела в дом.
М-да… Кажется, я такое уже видел — не далее чем вчера.
Но я же и не думал ничего такого с ней делать, чего она взъярилась так? И не угрожал даже… Так, вспылил слегка. Ну а кто бы не вспылил на моем месте? Висит груша — нельзя скушать! И ладно бы простая груша, а не такая аппетитная и сочная…
Как мне теперь ее сорвать, если прикасаться нельзя ни к плоду, ни к дереву? Ничего, скоро эта груша сама к моим ногам упадет…
И тут я застыл, словно клеем приклеили к плитке. «С папочкой угрожал!» Точно… Вот в чем дело. Чего он вообще полез, кто его просил?