Любовь в перемотке
Шрифт:
подругами – моделями.
– Я не принадлежу никому, и я никуда не исчезну, Льюис. Но прямо сейчас, ты
играешь со мной? Ты говоришь то, что хочет услышать каждая девушка, чтобы я легла с
тобой в постель? – Я просила это, как можно мягче, чтобы не звучать, как напуганная
маленькая девочка, которой я была на самом деле.
– Эмили, я не собираюсь лгать тебе. Я хочу трахнуть тебя, жестко и грубо. Но я не
стану спать с тобой, пока ты сама этого
тебя было бы очень плохой идеей, - прошептал он мне на ухо.
– Я буду ждать тебя, пока
ты только моя и ничья больше…я буду ждать. Мы оба знаем, что мне не нужно
использовать свой член, чтобы заставить тебя кончить. Я бы ничто не полюбил так сильно,
как быть глубоко в тебе, но я обещаю, одно прикосновение от тебя уже заставит меня
взорваться, - сказал он, проведя языком по моему ушку и делая меня невероятно влажной.
– Я ждал тебя уже тридцать лет, маленькая девочка, что для нас еще пара недель, месяцев
или даже лет?
Я перестала жевать свой круассан и подняла взгляд, чтобы встретиться с его
затуманенными глазами. Я сглотнула и улыбнулась его гипнотизирующему взгляду.
– В этом нет необходимости, Льюис. Я не жестокая…и не святая.
Льюис слегка провел своими длинными пальцами по моим скрещенным ногам под
столом. Он точно знал, что он со мной делал, вот подонок. В то время как это становилось
самым долгим завтраком в моей жизни, мы продолжали наше беззаботное свидание. Мы
пошли прогуляться по парку. Он указал на что-то вдалеке, что выглядело как подвешенные
железнодорожные рельсы.
– Посмотри туда. Это эстакада. «Бруэл Индастриз» собирается построить городской
парк, висящий прямо в воздухе – именно там. Это старые железнодорожные рельсы, но
мы собираемся принять участие в проекте и превратить их в оазис посреди этих бетонных
джунглей. Что ты думаешь об этом? – Спросил он.
Я думаю, ты идеален, подумала я, но вслух сказала:
– Я думаю, это самая крутая вещь, которую я слышала, - Это вызвало у него
широкую, демонстрирующую ямочку улыбку. Мы остановились у скамьи, все еще
держась за руки, все еще жадно оценивающие друг друга, прежде чем присесть.
– Назови мне свою любимую книгу? – Спросила я у него.
– Это просто. «Больше надежды», и в последующем, это также стало моим
любимым фильмом, - быстро ответил он.
– Окей, Пип, какой твой любимый цвет? – Я продолжала задавать вопросы.
Льюис засмеялся и сказал:
– Такое чувство, что я вернулся в старшую школу.
вчера я думал, что мой любимый цвет красный, как цвет моей Феррари…но после
прошлой ночи это, однозначно, тот оттенок розового, которого были твои соски.
Это заставило меня покраснеть. Я игриво толкнула его, только чтобы он обратно
наклонился ко мне и поцеловал кончик моего носа.
– Две вещи, которые ты взял бы с собой на необитаемый остров? – Я продолжала
закидывать его вопросами.
– Еще один простой вопрос. Я бы взял с собой одну сексуальную Эмили Маркус,
конечно, и пожизненный запас Twizzlers [лакричные палочки – прим. переводчика].
Я смеялась так сильно, что начала икать. Когда моя икота прошла, я поняла, что
обязана узнать:
– Почему Twizzlers?
Наконец, мы решили присесть, на ближайшую пустую скамейку. Льюис положил
мои ноги себе на бедра так, что он мог водить пальцами вверх и вниз по моей открытой
коже, пока мы расслаблялись на солнце. Все его ответы заставляли меня до сих пор
легкомысленно смеяться. Он посмотрел на свои руки, ласкающие мою кожу и
заставляющие снова и снова покрываться мое тело мурашками. Затем он опустил взгляд,
чтобы встретиться с моим, прежде чем ответить на мой вопрос.
– Я не могу жить без них. Мой отец подсадил меня на Twizzlers, когда мне было
около трех лет. Я не думаю, что прожил бы без них хотя бы день. Не смейся надо мной! Я
не курю и не пью столько, сколько раньше. У меня должны быть хоть какие-то слабости,
женщина!
Я просто добавила «милый» к длинному списку его достоинств. Я спросила о его
самых продолжительных отношениях, на что он ответил только:
– Я пас. Следующий вопрос, пожалуйста, - его ответ осчастливил меня, по каким-то
непонятным причинам.
– Если бы тебе пришлось потерять одно из своих пяти чувств, какое бы ты выбрал?
Ему понадобилась минута, чтоб обдумать ответ.
– Окей, мисс Двадцать Вопросов. Давай начнем по удаленности. Если я не смогу
снова увидеть твое красивое лицо, это будет ужасно. Если я не смогу прикасаться к
каждому дюйму твоего тела, это будет катастрофа. Если я не буду слышать, как ты
выкрикиваешь мое имя, как ты делала это прошлой ночью, так потрясно кончая на моих
коленях, это будет лишь гребаной пародией. Если эти губы и эта грудь – признак того,
какая ты сладкая в остальных местах, то мне просто необходим мой вкус. Так что, хотя у