Любовь в полете
Шрифт:
Невозможно даже представить, что реально настолько сильно хотеть быть рядом с человеком, ощущать его каждой клеточкой.
Я зарываюсь пальцами в его волосы, в то время как его ладони скользят по моей талии. Страсть в чистом виде, не иначе.
Я отрываюсь от него, когда воздуха становится категорически мало, стараюсь отдышаться, смотрю в абсолютно безумные глаза и понимаю - я уже видела эту картину!
От возмущения открываю рот, но не могу и двух слов связать, за меня говорит Костенко:
– Прости, не сдержался тогда.
– Ты... Да я... Да я даже не вспомнила ничего!
–
– Это нечестно!
– Это алкоголь.
– и никаких мук совести.
– Ты меня поцеловал!
– А ты не сопротивлялась.
– Ты сказал, что я вела себя прилично!
– А это разве неприлично?
Нет, это действительно было прилично. Все о неприличиях я узнала позже, в отеле, когда без тени смущения не отпустила Артема к себе. Не то, чтобы он спорил или вообще какое-то желание ночевать в одиночку проявлял...
Это невероятно, волнительно и даже немного страшно, когда ты понимаешь, что другого человека, с которым может быть настолько хорошо, просто не существует. Ни при каком раскладе его просто не может существовать.
***
Сказка не заканчивается, и когда мы прилетаем домой. Правда, без злобных орков не обходится. В их качестве выступает Кристина. Первое гневное сообщение приходит мне, едва мы выходим из здания аэропорта.
«Я дала тебе спокойно отдохнуть, но теперь, Элька, тебе конец! П.С. Без шампанского и подробных рассказов можешь даже не подходить!»
– Ну спасибо тебе.
– бурчу на Артема, пока тот ловит такси.
– Да ладно тебе.
– да-да, и вновь никаких мук совести. Притягивает ближе, обнимает и целует в макушку.
И все. Ну вот как на него злиться?
Родители даже не думают удивляться, когда через неделю глупых улыбок, я все же привожу Артема домой. Папа выдает:
– Ну, я примерно таким тебя и представлял. Пошли выпьем!
Мама:
– Надо тебя покормить!
Собственно, полное признание и одобрение. Ну, и исполнение задуманного. Весь вечер папа спаивает Костенко, а мама зорким взглядом следит, чтобы мужчины обязательно закусывали.
Через две недели с мыслью о том, что мы с Артемом на самом деле встречаемся, свыкается и Крис. Ну, по крайней мере, она перестает без умолку повторять фразы типа: «Эль, это ж охренеть как круто!», «Вот ты коза, сколько молчала!» и фирменное истеричное «А-а-а-а!». Интересно, если подругу, за то время, пока свыкнуться с новой информацией было сложно, мысли о нас с Костенко накрывали где-то на рейсе, она тоже переходила на радостный писк?
Я по-прежнему продолжала работать на ту же алвиакомпанию. Даже расписание полетов не пёросила менять, не искала способов не встречаться с Кёостей. У меня перед глазами словно плальцами щелкнули, и все, чужой человек. Не слишком хороший человек, который отчего-то отчаянно стремился наладить со мной отношения, однако одного среднего пальца, показанного в нужном направлении, было вполне достаточно, чтобы умерить его пыл.
Однако все оказалось не так просто. Список вопросов, касающихся будущего, неизбежно рос. Все чаще, засыпая в объятиях Артема, я думала о том, что он рассказал мне в Риме.
Именно небо и разлучило его родителей.
Мы никогда не говорили об этом вслух, но и я, и Артем отлично понимали, что наши отношения, несмотря на тот ураган эмоций, который мы испытывали, даже просто находясь рядом друг с другом (Крис не уставала повторять, что мы даже смотрим друг на друга, как сумасшедшие), не являлись чем-то серьезным.
Ни я, ни Артем не готовы были идти дальше. Слишком много еще не было сделано для той самой пресловутой стабильности.
Однако равно или поздно должен наступить тот момент, который поставит все на свои места, который заставит пересмотреть взгляды, понять, что на самом деле важно, а что нет.
Для нас он наступил осенью.
– Мне нужно будет улететь, Эль.
– У меня на следующей неделе тоже два рейса.
– На два месяца.
– На два?
– повторив эхом, переспросила я, отвлекшись от книги, которую читала, удобно устроившись на диване в квартире Артема. В последнее время я все чаще оставалась у него на день или даже на несколько.
– На два.
***
Конечно, я не стала устраивать сцен, возражать и высказываться против. Понимала - эгоизм чистой воды, но лучше от этого не становилось. В ту ночь я на самом деле считала, что разлука - это худшее, что может случиться в жизни. Так и не сомкнула глаз, стараясь как можно больше времени провести рядом, пусть даже просто смотря на него спящего.
А потом Артем улетел, и что-то сразу же изменилось. Я не сразу смогла охарактеризовать это чувство, понимание пришло лишь через пару недель.
Их я вряд ли смогу лучшими в моей жизни. Я не высыпалась, старалась состыковать наши расписания, чтобы хотя бы пару минут поболтать. Еще немного и я бы купила бумажный календарик, чтобы зачеркивать на нем дни.
А потом все вдруг стало ясно. Не легко, но ясно.
Я его просто ждала. Ни на секунду я не переставала верить в то, что Артем вернется. И этого было достаточно, чтобы улыбаться, вернуться в относительно нормальный ритм.
И ждать.
Двух месяцев мне хватило на то, чтобы полностью рассчитаться с Костей и его семьей. Я оказалась далеко не единственной невестой (пусть и с приставкой бывшей) в этом городе, поэтому большинство вещей удалось перепродать. Наша встреча с родителями моего бывшего не заняла и пяти минут. Эти милейшие люди, несмотря на все рвение возобновить наше общение, от денег не отказались. Наверное, все к лучшему. Теперь меня с ними уж точно ничего не связывало.
В аэропорт в день прилета Артема я приехала заранее. Стояла и зомбировала табло, как будто это могло помочь как-то ускорить время ожидания. Наверное, эти полчаса оказались самыми сложными.
Однако все трудности, все дни разлуки, все эти мелочи стерлись, стоило мне только увидеть его. Посмотреть в глаза и понять - он был уверен, что я его встречу.
Потому что из любых правил, из любых общепринятых порядков есть исключения. Потому что есть люди, которых стоит ждать, ради которых стоит жить.