Любовь в прямом эфире

Султан Лия

Так, где это я? И почему на мне мужская футболка, которая пахнет Львом?

Глава 26

— Эй, кто-нибудь дома? Ау? — иду по коридору на шум телефона и заодно осматриваюсь. Вот это хоромы! Как у Айлин и Дианы! Это мы люди скромные, живем в старой советской двушке, но в центре города. А здесь чувствуется размах и большие деньги, вложенные в ремонт. — Лев? Ау!

Проснувшись в незнакомом месте, до меня медленного, но все-таки доходит,

что это квартира Льва, а я лежу в кровати его дочери Алисы, о чем свидетельствует фотография на прикроватной тумбе. Девочка выросла и стала очень красивой. Но я все еще помню ее каменное, искаженное ненавистью лицо. Я и не знала, что дети способны так ненавидеть.

На тумбочке нашла свой телефон и тут же подумала о Кеше. Как там мой бедняжка? Набираю номер врача, который она сама дала вчера. Она быстро поднимает трубку и отчитывается, что Иннокентию лучше, но забрать его можно через пару часов. Как раз к этому времени будут готовы анализы.

С ужасом вспоминаю вчерашний день и состояние своего малыша. А еще в голову так и лезет Лев с его нордическим спокойствием и решительностью. Если бы не он, она бы еще долго металась, не зная, что делать. А он нет…И ведь не только отвез к врачу, но и сделал много чего полезного, ничего не прося взамен.

Так все. Надо перестать о нем думать и переодеться. Свою блузу нахожу на спинке стула и у мой внутренний чертенок беснуется, потому что я не помню, как сюда попала и как Лев меня раздел. Неужели я вчера так перенервничала, что отрубилась прямо в машине? Это что ж получается: он мог делать со мной все, что угодно, а я бы даже не почувствовала? И тут меня осенило: может, это какой-то побочный эффект от гормональных, который я принимаю? В прошлом месяце от одного препарата постоянно хотелось спать и пришлось его заменить другим

— Лев, это уже не смешно! Ты здесь?

— Здесь, — в коридоре появляется мой бывший, только на лет 35 моложе. Теряю дар речи, потому то на меня своими голубыми глазами смотрит уменьшенная копия Льва — кудрявый блондин с двумя прозрачными льдинками. — Привет!

— Привет! — еле выговариваю я. — А ты…

— Матвей, сын. — кивает он и мне никак не удается считать его эмоции, потому что он абсолютно беспристрастен. — Вы красивая.

Опешила, чуть приоткрыла рот от удивления. Лев говорил, что сын у него самостоятельный. Но чтоб до такой степени.

— Спасибо, ты тоже.

— Весь в отца, говорят.

— Правду говорят.

— Как вас зовут?

— Софья.

— Завтракать будете?

— А можно? — при слове “завтрак” у меня предательски громко урчит желудок.

— Хлопья с молоком?

— Пойдет.

— Ванная там, если что, — указывает он рукой мне за спину и уходит. Подношу ладонь ко рту и дую на нее. Морщусь, потому что пахнет от меня не очень и мальчик это тоже почувствовал.

Приведя себя в порядок и почистив зубы пальцем (лайфхак из детства), я добралась-таки до святая святых — кухни. Она, на удивление, не была совмещена с залом, как сейчас модно, а была еще одной полноценной комнатой

с очень стильным гарнитуром. Матвей сидел за столом, уткнувшись в телефон и жуя те самые хлопья, предложенные и мне.

— Еще раз привет!

— О, проходите, — подняв голову, мальчик отложил телефон и снова показал рукой на стул напротив него. На столе уже стояла миска, упаковка молока и кукурузных хлопьев.

— Спасибо, — сажусь за стол, смотрю на Матвея, а он на меня.

Вот уж кто точно выиграл в генетической лотерее, так это сын Льва. Тонкая игла кольнула сердце: моему ребенку было бы сейчас столько же. Почему-то я думала, что будет девочка с золотистыми кудрями и небесно-голубыми глазами, как у отца. А еще я хотела назвать ее Елизаветой. В честь английской королевы.

Отгоняю от себя эти мысли, потому что самобичевание сейчас ни к чему. Наливаю в миску молоко и поднимаю глаза на маленького хозяина. — А где микроволновка?

— Зачем? — вскидывает он брови.

— Так с теплым молоком вкуснее.

— Да?

— Да, я так всегда делаю.

— Хорошо, — пожимает он плечами. — Давайте.

Матвей забирает у меня посуду и ставит ее разогреваться.

— На сколько? — поворачивается он ко мне.

— На минуту.

Пока молоко нагревается, мальчик терпеливо ждет и что-то печатает в телефоне. Может, пишет отцу?

— Давай лучше я. Не дай Бог обожжешься, — я встаю из-за стола, сама открываю дверцу микроволновки и забираю горячую тарелку. Потом сажусь за стол, сыплю в миску хлопья и размешиваю все большой ложкой.

— М-м-м, как вкусно, — довольно говорю я, а Матвей бросает на меня снисходительный взгляд. Черт, как же он похож на отца. И в семь лет хочет казаться большим, хотя сам еще ребенок. — Можно спросить? А где твой папа?

— Ушел мой папа.

— Куда? — с трудом сглатываю и таращусь на мальчика.

— Понятия не имею. Я вообще-то от тети пришел. Она на восьмом живет. Дверь своим ключом открыл. Смотрю — папы нет. А потом услышал, как вы кричите.

— Я не то чтобы кричала, — краснею я. — А ты так спокойно об этом говоришь. Может, я воровка?

— Не-а.

— Почему?

— Я уже вас видел, — серьезно заявляет малец.

Я давлюсь едой и кашляю до слез. Стучу по грудной клетке кулаком, а Матвей идет к столешнице и возвращается через пару секунд со стаканам воды. Я делаю несколько спасительных глотков.

— Где? — сиплю я.

— У папы в столе ваши фотографии. Правда, он этот ящик закрывает. Но мне просто было интересно и я нашел ключ. Я еще тогда подумал, что вы очень красивая.

— А папа знает, что ты в его столе копался?

— Конечно, нет, — хмыкает он. — Вы же меня не сдадите?

Диву даюсь: “Вроде ему семь, а речь и повадки, как у взрослого”. А потом в голову ударяет совсем плохая мысль: “Как мать могла его бросить и укатить со своей любовью в другую страну?”

— Конечно, нет. У меня тоже с детства длинный нос. Мой дедушка щелкал меня по нему и говорил: “Любопытной Варваре на базаре нос оторвали”.