Любовь в смертельной прогрессии
Шрифт:
Она достала из буфета блюдо и начала укладывать индейку красивой горочкой.
— Да бог с ними, олигархами этими, — махнула она рукой в сторону и улыбнулась. — Индейку я им не дала. Для своих нужней. Ты лучше скажи — как тебе Алинин кавалер?
На лице Марии Егоровны читалась радость. Не мог же я ей сказать, что этот Шерлок Холмс всех здесь водит за нос? Это было бы жестоко, хотя и справедливо.
— Кавалер? — я решил попытаться выкрутиться из этой щекотливой ситуации. — Она сказала, что хороший знакомый.
— Я же вижу, как они смотрят друг на друга, — категорично возразила она. — Не просто знакомый, не спорь. Симпатичный мужчина. Мне очень понравился. Виталию тоже. Они целый час тут до тебя разговаривали, по саду гуляли.
Я невольно фыркнул, но слов в ответ не нашел. Мария Егоровна всучила мне в руки блюдо.
— Ничего ты не понимаешь! Неси, давай на стол. Только под ноги смотри.
Она еще что-то проворчала мне вслед, но я не стал вслушиваться.
Когда мы вошли в гостиную, Подмазов оживленно беседовал с Виталием Ивановичем, Алина смотрела какое-то ток-шоу по телевизору. Вполне себе семейная атмосфера, если не знать деталей. Для меня же это был театр абсурда.
— Леша, — обратился ко мне Бородич, — вид у тебя уставший. На работе трудности?
— Я просто голодный, — ответил я и поставил блюдо с индейкой на стол.
Все дружно засмеялись, на меня глядя. А у меня внутри все кипело, из последних сил я старался не выдать своего раздражения. Почему Алина с Подмазовым считают, что со мной можно вот так обращаться, как с неразумным дитем? От кого-кого, а от Алины я этого не ожидал.
— Правда, уже пора поесть, — миролюбиво вступилась за меня Мария Егоровна.
Я прикидывал, куда мне лучше сесть — рядом с Алиной и ее «Пименовым» или возле Бородича.
— Леш, иди сюда, — позвал меня Виталий Иванович, уловив мой взгляд. — Маша, тоже садись. Весь день протопталась на кухне.
Затем Бородич произнес незамысловатый тост:
— Дорогие мои, — он обвел всех взглядом, — не привык я толкать речи, потому буду краток. Я рад, что Господь еще дарует мне возможность встречаться за этим столом с близкими мне людьми — с вами. Очень рад знакомству с тобой, Роман. Мой дом для тебя всегда открыт. Ну и давайте поднимем бокалы за то, чтобы эти встречи были чаще и поводы — только хорошие. Как сегодня! Ура!
Как выяснилось из разговора за столом, наш кавалер-Пименов был журналистом-фрилансером. Это ж надо, а я и не подозревал, что частные сыщики обладают такими талантами перевоплощения. Чисто Штирлиц! Надо отдать должное, язык у Подмазова хорошо подвешен. Со мной чирикал как по писаному. Живо так интересовался моей работой, подводными камнями современного бизнеса, еще всякой ерундой. Я смотрел ему в глаза и хотел убить. Он это понимал. Алина о чем-то шепталась с Марией Егоровной, Виталий Иванович после застолья устроился в кресле-качалке у окна и разговаривал по телефону.
Я с нетерпением ждал
В отличие от меня, у сыщика, я понял, были совсем другие планы на сегодняшний вечер. При этом он демонстративно не выходил за рамки светской беседы и упорно соблюдал пространственную дистанцию.
Спустя некоторое время Виталий Иванович засобирался к себе. Он тяжело поднялся с кресла и сказал:
— Молодежь, я, с вашего позволения, пойду отдыхать, но вы не спешите разбегаться. На ночлег у нас комнат хватает, Маша разместит, если надо.
Алина с сыщиком поднялись, подошли к Бородичу.
— Спасибо огромное, Виталий Иванович, но мы поедем, — сказала Алина. — Вот только Марии Егоровне помогу прибрать здесь, и вызовем такси.
— Смотрите сами, — кивнул Бородич, — но хотя бы не так быстро, мне легче будет заснуть, когда в доме есть люди.
Я смотрел на Бородича, и мне становилось как-то не по себе. Старость и одиночество, пожалуй, самое нелепое и страшное состояние человека. Это ждет и меня, подумал вдруг я. Если доживу, конечно.
Словно уловив мои мысли, Виталий Иванович посмотрел на меня как-то очень странно, с испугом что ли. Я выдавил жалкую улыбку.
— Леша, проводи меня, — сказал он и, сунув руки в карманы, ссутулившись, направился к дверям.
— Пойдем на крыльцо, подышим немного, — сказал он мне, когда мы вышли из гостиной.
На улице было тихо и намного теплее, чем когда я приехал. Весна упорно брала свое.
— Ты какой-то сегодня дерганый. Скажи, как твои дела? — спросил Бородич. — Только не ври мне.
Не ври! Да кому я врал когда? Это вокруг меня разворачивается бал-маскарад! Даже ты, Бородич…
— Виталий Иванович, мне кажется, что про мои дела вам известно больше, чем мне самому.
— О как! — рассмеялся он. — А чего такой сердитый?
Чего я сердитый, лучше никому не знать, — хотелось мне огрызнуться.
— Да не сердитый. Просто мне не по себе, когда мои дела разруливаете вы. Спасибо, конечно, но я же не ребенок, в конце концов.
Виталий Иванович облокотился на деревянные перила, задрал голову и посмотрел на яркую луну, сияющую в просветлевшем после туч небе.
— Красота какая, посмотри, — промолвил он грустно.
Конечно красота. Нет ничего краше на небе, чем луна. А самая прекрасная луна для меня — моя Селена. У меня вдруг перехватило дыхание от мысли, что рядом со мной сегодня в машине могла быть она.
— Ладно, не злись на старика, — примирительно сказал он. — Хочу, чтобы ты хотя бы за работу не переживал. И знай, если что не так — делай, как я говорил, уезжай куда подальше. За бизнесом твоим я присмотрю, и без куска хлеба не останешься. Будь спокоен.