Любовь в Техасе

Майклз Ферн

— Вы собираетесь звонить в Красный Крест, чтобы они сообщили Моссу о смерти матери? — говорить более резко она бы не смогла.

— В свое время. Я не хочу подвергать Мосса опасности. Когда корабль зайдет в порт…

— Извините, Сет, я не согласна. Я не стану участвовать в этом обмане. Если Мосс достаточно смел, чтобы сражаться на войне, он найдет в себе силы справиться и с горем, вызванным смертью матери. Вы не можете держать его в неведении. Сомневаюсь, что он простит вам это. Я не могу писать ему и не упомянуть об этом — что он подумает обо мне?

— Неважно.

— А я думаю, это очень

важно. Вы просите меня лгать моему мужу. Я этого делать не стану.

Сет развернулся в кожаном кресле, заложил могучие руки за голову и устремил пристальный взгляд на жену своего сына.

— Ты не знаешь моего мальчика так, как знаю его я.

— Мосс больше не мальчик. Он мужчина и мой муж. Я настаиваю, — холодно сказала Билли.

— Настаивай на чем хочешь, девочка, но мое решение остается в силе. Мосс может совершить какую-нибудь глупость. Нарушится его координация, получится какой-нибудь сбой. Все что угодно. — В голосе Сета слышалось отчаяние, и Билли воспользовалась своим преимуществом.

— В данном случае вы поступаете скорее глупо. Час назад я послала телеграмму в Красный Крест. И уж поверьте мне, я знаю своего мужа.

— Ты все-таки сделала это, хотя я ясно сказал тебе ничего не предпринимать! — взревел Сет.

Сердце Билли бешено колотилось. Он ее не смутит, не запугает. Она стольким обязана Джессике.

— Да, черт побери, сделала. И сделала бы снова, если бы понадобилось.

— Ей-Богу, не будь ты женою Мосса, я бы тебя отсюда вышиб пинком под зад.

— Пусть это вас не останавливает. Я могу собраться и уехать отсюда через час. Так что решайте, Сет.

— Ты не имеешь права.

— Нет, имею. Я его жена.

— Я не собираюсь забывать это!

— Дело сделано, это уже прошлое. Мы должны продолжать жить с этого момента. А как мы станем жить, зависит от нас.

— И откуда ты набралась такой твердости в последнее время, девочка?

— От вас, — коротко ответила Билли. — Но не могу сказать, что это мне нравится. Как насчет вас?

Сет фыркнул:

— Ладно, оставь меня наедине с моим горем. Поразмышляй, как ты еще можешь мне досадить. Я старик. Оставь меня в покое. — Сет выглядел совершенно расстроенным.

— Сварливый старик, — сказала Билли.

— Вон! — прогремел голос Сета.

* * *

За ужином Агнес намотала свою драгоценную нитку жемчуга на тонкие пальцы и выпалила:

— Сегодня во второй половине дня я получила телеграмму из Нью-Йорка, Сет. От твоей дочери. Она прибудет в Остин завтра утром и просит прислать машину в аэропорт.

Ложечка в руках Сета звякнула о блюдце, он швырнул салфетку на стол.

— Ее мать умерла и похоронена! Какого черта ей приезжать в Санбридж? Она бежала, бросила мать, а теперь приползла обратно.

— Сет, пожалуйста, будь благоразумен, — сказала Агнес. — Что я могу поделать? Не могла же я по собственной инициативе телеграфировать в Нью-Йорк и запретить твоей дочери приезжать в Санбридж. Тебя не оказалось поблизости, чтобы спросить, а я не знала, что делать…

— Я тебя не обвиняю, Эгги. Всё эта противная девчонка. Она мне встала как кость поперек горла еще когда родилась, и ясно как Божий день, что она мне и сейчас не нужна! Наверное, едет со своим муженьком.

— Об этом в телеграмме

ничего не говорится. Но не представляю себе, что британский офицер может в военное время отправиться в Штаты.

— Ладно, что, черт побери, там написано, Эгги? Где эта телеграмма?

— Мне ее прочли по телефону, Сет. Там просто сообщается, что она в Нью-Йорке, ей удалось попасть на рейс в Остин, и она просит прислать машину в аэропорт.

Сет встал из-за стола, тяжело опершись на трость.

— Могу тебе сказать, Эгги, у меня нет желания видеть еще раз эту девчонку. Всю жизнь она была своенравной, устраивала то одну выходку, то другую. Когда она жила дома, я не имел ни одной спокойной минуты, потому что никогда не знал, что она вытворит в следующий миг. Что бы она ни сделала, я заранее был уверен: мне это не понравится. И ее приезд мне тоже не нравится! Почему, черт возьми, она не может держаться подальше от Санбриджа? Я слишком стар и слишком устал, чтобы терпеть ее проказы.

— Сет, она замужняя женщина с маленьким сыном…

— Это не ее сын! Мальчик какого-то англичанина! У нее даже не хватило ума выйти замуж за американца, Боже мой! Этот мальчишка не моей крови, да и не ее. — С такими словами он покинул столовую.

— Не могу поверить! — воскликнула Билли. — Амелия его родная дочь. А ты, мама, защищала себя, а не ее! Как ты можешь быть такой жестокой? Ты действительно собиралась послать ей телеграмму с отказом?

Глаза Агнес блеснули, а рот сложился в горькую линию.

— Конечно, я подумывала об этом, и если бы не опасалась, что вызову огонь на себя, то так бы и сделала. Как только ты не можешь понять, Билли, не все отцы любят своих детей, по крайней мере не всех своих детей. Амелия глубоко разочаровала Сета, и в глубине души он не может простить ее. Их отношения нас не касаются. Иногда, Билли, ты бываешь просто глупой и забываешь, откуда берется масло на твоем хлебе.

— А это что значит?

— Проще говоря, дорогая, я обеспокоена приездом Амелии, потому что после кончины Джессики Сет стал очень уязвим; примирение между ним и дочерью может иметь гибельные последствия для нашего положения здесь, в Санбридже, если с Моссом что-нибудь случится. Ни на минуту не забывай, что кровь гуще, чем вода. Даже Мэгги легко устранят, если у Амелии родится сын. На карту поставлено многое, Билли, и я хотела бы, чтобы ты перестала быть такой наивной.

Билли откинулась на спинку стула.

— Я и не знала, что ты такая хитрая и расчетливая, мама. Не знала…

— Ты не знала, — холодно проговорила Агнес, — как я экономила и сводила концы с концами, чтобы дать тебе хорошую жизнь, уровень, достойный моей дочери. Как ты думаешь, что давал нам страховой полис твоего отца и та малость, что осталась после твоей бабушки? А дом — ты и представить себе не могла, что он закладывался два раза, так ведь? А когда ты поехала бы учиться в колледж, как ты думаешь, откуда бы взялась плата за обучение? От меня, Билли, от меня! Я была готова идти работать, чтобы платить за твое образование, и ты называешь меня жестокой? Нет, дорогая, это ты жестокая, принимая все, что я давала тебе, и нисколько не думая обо мне. Это наш единственный шанс на обеспеченную жизнь, и если ты настолько глупа, что не понимаешь этого, то зато я понимаю!