Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой

Юрьева Екатерина

Впрочем, когда холодный осенний ветер бьет в лицо, а под седлом нервничает застоявшийся рыжий, которому всадник не дает мчаться в полную силу, не до размышлений о причинах и следствиях – главное, не упустить, успеть, не выдать себя, не ошибиться. Ведь трусами нас делает раздумье, и так решимости природный цвет хиреет под налетом мысли бледным.*

Позади ехал Джонатан, союзник и слуга или потаенный враг – этого Ральф не знал и вновь надеялся на фортуну, оставив надежного друга Бертуччо охранять самое дорогое, что у него имелось на сегодняшний день, – обретенную жену, Мод, леди Перси.

Они проехали Итон, пересекли по мосту узкую здесь Темзу, и впереди на холме во всей своей мощной красе выросла недостроенная башня замка, царящая над окрестностями. Скроуп свернул в лес – в королевские

охотничьи угодья, где Генрих серьезно повредил ногу, неудачно преследуя дичь. Ральф придержал рыжего, благо грунтовая дорога и мягкая лесная почва, усыпанная гниющей листвой, заглушали стук копыт. Он спешился, отдал поводья Джонатану и скользнул меж темными стволами, превратившись в охотника-йетта, выслеживающего добычу. На небольшой поляне среди буков собрались пятеро человек. Они стояли в полутьме и молчали, словно знали нечто, известное всем присутствующим, но не подлежащее громкому оглашению. Трудно было узнать кого-либо – все носили темные плащи с капюшонами, но Ральф чутьем охотника выявил среди них Скроупа. Вскоре появились еще трое. Один из них, низкорослый, на низкорослой же лошади, заговорил первым, и вопрос: «Esc-ce que tout est prкt? Viendra-t-il?» [121] – на мгновение повис в холодном ноябрьском воздухе.

121

Esc-ce que tout est prкt? Viendra-t-il? (фр.) – Все готово? Он придет?

– Doucement, de Trouis! [122] – негромко, но раздраженно ответил ему голос Скроупа.

– Peut-on nous 'ecouter? [123] – В голосе француза прозвучала явная усмешка.

Никто больше не ответил ему, и Перси даже с расстояния в несколько ярдов показалось, что он слышал, как сэр Мармадьюк скрипнул зубами. Во всяком случае, тот вряд ли был в восторге от французской самонадеянности.

Разговор возобновился через какое-то время, восьмерка обменялась короткими фразами, Скроуп отдавал указания или проверял готовность соратников, а они отвечали ему, видимо, повторяя свою позицию.

122

Doucement, de Trouis! (фр.) – Потише, де Труи.

123

Peut-on nous 'ecouter? (фр.) – Нас могут подслушать?

– Пора! – прозвучало довольно громко, и француз откликнулся своим гортанным: «C’est l’heure!» [124]

Перси отступил, слился со стволом дерева, за которым прятался, когда всадники проехали мимо. Он молил, чтобы Джонатан надежно спрятал коней, а его кобыла не выдала себя ржанием. Все обошлось. Через несколько мгновений Ральф был уже на месте и вскочил на рыжего, краем глаза отметив движение бывшего однополчанина, взлетевшего в седло.

Из охотничьего леса тихая кавалькада в сопровождении преследователей свернула на узкую дорогу в объезд городка, но вскоре вернулась на его улицы. Башня на холме темнела громадой, мрачным стражем наблюдая за ночными путниками. Здесь, в узости улочек, погоня становилась все опаснее, поэтому Ральф и его помощник едва не потеряли восьмерку, задержавшись, чтобы не быть замеченными. Двинувшись дальше, они выехали к последнему на улице дому, что стоял особняком в тени деревьев.

124

C’est l’heure! (фр.) – Пора!

Темнота сгущалась, откуда-то издалека раздался лай собаки, оклик ее хозяина, затем собачий визг, словно кто-то одарил ее хорошим пинком, и вновь все стихло, лишь листва шелестела на легком ночном ветру да слышалось дыхание и движение лошадей. Где-то недалеко заржал конь, и кобыла Джонатана ответила ему. Перси выругался сквозь зубы, подтягивая рыжего за угол дома,

позади шепотом ругнулся Джонатан. Компания Скроупа остановилась где-то поблизости – иначе зачем они плутали вокруг и по улицам городка? – либо кто-то еще путешествовал в ночи. Вновь залаяла собака, ей ответила другая. Впереди, в переулке, послышалось какое-то движение. Ральф сделал знак Джонатану и прижал рукой морду рыжего – конь мотнул головой, словно сообщал, что и без того понимает необходимость соблюдать тишину и затаиться. Тем временем показались всадники, также не преминувшие скрыть свои личности под плащами с капюшонами – сей вид одежды становился знаковым в эту ночь. Всадников оказалось пятеро: двое ехали впереди, за ними – третий, еще двое – чуть отстав. Они остановились возле ворот крайнего дома.

Первый всадник, спешившись, негромко постучал, потом еще раз, ворота отворились. Третий был крупным и грузноватым – величавая фигура и то, как второй бросился помочь ему спуститься с лошади, свидетельствовали о том, что именно он здесь хозяин положения. Трое во главе с крупным исчезли за воротами, оставив двоих, замыкавших процессию, на улице. Те привязали коней и устроились под стеной дома в ожидании.

Ральф был и не был уверен, что его не подвели чутье и уверенность в себе. Скроуп и компания могли в сей час скакать в ином направлении, а он караулил здесь впустую, ожидая, когда некий джентльмен покинет дом своей любовницы или тайный дом свиданий на окраине.

Он уже готов был отправить Джонатана проехаться по окрестностям в поисках следов Скроупа, но внезапно, словно воры в ночи, со стороны леса явились четыре темные фигуры – Ральф заметил их, когда они тенями проскользнули в просвете меж домами. Один был низок ростом, напоминая француза де Труи. Мгновение, и они оказались у ворот, где беспечно устроились двое сопровождающих. Перси скорее почувствовал, чем услышал движение холодного металла, вонзающегося в теплую плоть караульного – раненый успел лишь охнуть. Послышался топот бегущих людей, ворота дома распахнулись, в проеме блеснул полосой, очертив фигуру человека, свет факела, лязгнул металл выдираемого из ножен меча, раздался звон ударяющихся друг о друга клинков. Кто-то вскрикнул громко: «На помощь!»

Почти не осталось сомнений, что здесь происходило именно то, о чем полунамеками говорил сэр Мармадьюк в разговоре с графом, и Перси, соскочив на землю, рванул вперед, сжимая рукоятку меча, слыша позади топот ног Джонатана. Только бы не подвел! Во дворе дома оставшаяся троица отчаянно сражалась с превосходящими силами нападавших.

Ральф скинул плащ и вступил в схватку – его неожиданное появление сбило с толку противника. Он скрестил меч с низкорослым, который воскликнул: «Diable! Ainsi, notre amoureux est jaloux, lui aussi!» [125] – и узнал француза де Труи.

125

Diable! Ainsi, notre amoureux est jaloux, lui aussi! (фр.) – Дьявол! Так наш любовник тоже ревнив!

Кто-то пробежал по двору с факелом, ошметки пламени взлетели в темноте. Краем глаза Перси видел Джонатана, отважно отбивающегося от пары нападавших – видимо, желание выжить и защитить своего боевого соратника и небедного кредитора было столь велико, что придало разбойнику отвагу льва и технику джентльмена. Перси отбил атаку, уложил противника, помог Джонатану и, скрестив клинок с мечом оппонента крупного телосложения, услышал вдруг короткую команду: «Уходим!» Без всякого сомнения, она прозвучала из уст Скроупа.

Пока Ральф разбирался с верзилой и, увернувшись от нескольких опасных ударов, вонзил клинок ему под ребра, двор опустел, будто оставшихся в живых нападавших смыло волной недалекой Темзы. Перси замер, оглядываясь и тяжело дыша. Тихо постанывал какой-то раненый, где-то капала вода, мерно отбивая мгновение за мгновением, словно трудилась на жернова богов; отчаянно завыла собака, вероятно, тоскуя по невидимой луне. Скрипнули на петлях открытые настежь ворота, в их проеме показался Джонатан, остановился, опершись о створ входа, сплюнул на землю, сунул короткий меч в ножны, спрятанные под плащом.