Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой
Шрифт:
Луна, ненадолго скрывшись за наплывшей на нее черной тучей, лениво появилась вновь, равнодушно осветив лес, дорогу и сцену схватки. Скользнула она своим оком и по двум всадникам, что остановили своих коней в паре дюжин ярдов от места нападения, укрывшись в тени огромного столетнего дуба, что раскинул свои ветви над дорогой.
– На дорога есть бой, мессер Кардоне, – коверкая слова в странной нездешней манере, произнес один из них, черноволосый, смуглолицый, одетый в потрепанный, но из добротной материи джеркин [9] . – Aspettiamo? [10]
9
Джеркин –
10
Aspettiamo (итал.) – подождем.
– Aspettiamo, Берт, – ответил ему тот, кого звали Кардоне.
Осанка выдавала в нем джентльмена, тон – хозяина положения, а одежда – человека, который много дней провел в пути.
– Повернуть обратный strada [11] ? – предложил Берт, вглядываясь в темноту.
– Я намерен добраться до Кембриджа сегодня, а не завтра утром, – отрезал Кардоне.
– И опять рисковать головой? – упрекнул его Берт.
11
Strada (итал.) – дорога.
– На твоем месте я бы помолчал, – мрачно отозвался его хозяин.
Кардоне и Бертуччо, его слуга и оруженосец, находились в пути уже не первый день, а если сказать точнее, не первый год. Сегодня Кардоне рассчитывал добраться до Кембриджа прежде чем стемнеет, но они задержались в придорожном трактире на перекрестке дорог возле Коттенхема, где хорошо подкрепились и где Бертуччо попытался, по своему обыкновению, поухаживать за хорошенькой дочерью хозяина, что привело к небольшому столкновению, закончившемуся миром после того, как в переговоры вступил Кардоне. Его аргументы оказались самыми весомыми для обеих сторон, но время склонилось к вечеру.
И вот снова потасовка, правда, на этот раз чужая.
Тронув коня, Кардоне проехал несколько ярдов. Повозка, возле которой, крича и размахивая мечами, суетились сражающиеся, перегородила дорогу. Выпущенная кем-то стрела вонзилась в ствол дуба и, дрогнув опереньем, застыла четко очерченным силуэтом на фоне освещенного луной просвета. Вступать в ночной бой, не зная, кто защитник, а кто нападающий, было неразумно, но остаться наблюдателями двум путникам не удалось, так как на сцене появились новые участники.
– Guardate [12] , мессер! – вскричал Бертуччо, указывая куда-то в сторону от дороги. – Кажется, там donnа.
– Ты повсюду видишь женщин, Берт, – проворчал Кардоне.
Хотя возразил он скорее из противоречия – отчаянные женские крики, сначала один, затем другой, трудно было принять за что-то иное.
– Donnа, разрази мой гром! – повторил оруженосец. – Ей немного жить, Santa Maria!
Бертуччо был прав – в лунном свете они увидели, как мужчина догнал бегущую женщину и схватил ее.
12
Guardate (итал.) –
– Diablo, кажется, придется вмешаться, – пробормотал Кардоне, подбирая повод своего коня рыжей масти.
– Подъезжай к повозке поближе, Берт, посмотри, что там и как.
Бертуччо кивнул и тронул коня. Кардоне же пустил рыжего в объезд кустарника в сторону поляны, наперерез человеку, тащившему женщину. Увидев всадника, тот резко остановился, не выпуская из рук добычу.
– Куда держишь путь, приятель? – спросил Кардоне, сжав рукоять меча.
– Проклятье! Проезжай своей дорогой! – взревел Бык, а это был именно он. – Осади своего коня и убирайся прочь, или я убью ее!
– У тебя есть выбор, – сказал Кардоне, чуть наклонившись к разбойнику. – Или я зарублю вас обоих… не думай, что это будет очень трудно. Или ты отпустишь женщину и в этом случае, возможно, сохранишь свою жизнь. Ужели тебе она не дорога? Я имею в виду жизнь, не женщину…
Кардоне выхватил меч, лезвие холодно блеснуло в лунном свете.
Бык на мгновение замер, в упор глядя на противника, затем отшвырнул свою жертву. Женщина, даже не вскрикнув, упала на землю и замерла, а разбойник занес свой короткий меч над нею в порыве, когда бешенство и страх затмевают остатки разума. Меч странника оказался быстрее: обезоруженный Бык взмахнул руками, изрыгая проклятие. Второй удар меча навсегда разъединил его тело и душу.
Кардоне, осадив рыжего, соскочил на истоптанную траву, вогнал клинок в землю, очищая от крови, и наклонился к лежащей женщине. Лицо ее было бледно, словно жизнь покинула ее. Дорогой чепец [13] выдавал в ней богатую госпожу.
Она что-то пробормотала, и он, вздохнув, подхватил ее под спину и поднял на руки. Ноша оказалась легка, но резкое движение с грузом на руках отдалось в спине знакомой болью.
– Не обессудьте, мадам, мне придется поступить с вами не очень галантно, – пробормотал он, поднимая ее и мешком перекидывая через седло, затем уселся на лошадь сам.
13
Чепец носили замужние женщины.
Прежде чем направиться в сторону дороги, он взглянул на разбойника, что лежал на земле, раскинув руки. В лунном свете перекошенное лицо с открытыми незрячими глазами казалось дьявольским.
– Не мое дело просить Господа о твоей душе, – коротко и мрачно бросил Кардоне и направил рыжего в сторону дороги. Женщина зашевелилась, вскрикнула, пытаясь сползти с седла.
– Тихо, мадам, тихо, – пробормотал Кардоне.
Он остановил рыжего у дороги, подхватив несчастную, усадил боком перед собой. Лицо ее приобрело живые оттенки, а сила, с которой она упиралась в его грудь, свидетельствовала о том, что леди жива и вполне здорова.
– Я не причиню вам зла, – сказал он, сжав ее запястья ладонью. – И если хотите, чтобы я помог вам, помогите мне.
– Я? Помочь?.. Как?! – она попыталась вырвать руки, но, не сумев, затихла.
– На вас напали. Сколько их было человек?
– Не знаю, – почти прошептала она. – Это было так неожиданно…
– Я не знаю, кто из них ваши люди, а кто нет. Покажите мне, да побыстрей!
Посчитав, что времени для беседы больше нет, он отпустил ее руки и тронул рыжего ближе к дороге.