Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой
Шрифт:
Ральф мысленно вернулся к той ночи на дороге в Кембридж, вспомнив поляну, освещенную луной, и детину, бегущего с добычей в руках. Куда и зачем он тащил Мод? Зачем бросился вдогонку за ней? Если хотел позабавиться, то для практичного и опытного главаря, каким он представлялся, судя по размаху и качеству его темных дел, выбрал не самое удачное время – бросил соратников в пылу схватки ради того, чем мог успешно заняться, когда все было бы завершено. Ральф вспомнил, как разбойник замахнулся мечом на Мод в тот момент, когда следовало бы защищать себя. Напрашивался горький вывод:
«Но кому это потребовалось? Мужу, к которому она так спешила? Какие враги могут быть у нее? Или она везла с собой что-то очень ценное? Либо они перепутали ее с другой „милашкой“?»
Так или иначе, но это было очередное подтверждение грозящей ей опасности. Дальнейшие размышления, ход которых был не столь уж извилист, а вполне прямолинеен, привели Ральфа к выводу, что загадочный злодей Конаерс мог быть, скорее всего, так называемым адвокатом темных дел, исключенным из гильдии, не чурающимся посредничества в грязных делишках. Ему случалось сталкиваться с подобными типами, так отчего таковому не оказаться на этой Пог. – роуд. Впрочем, это были лишь домыслы, которые требовали подтверждения.
– Пора идти. – Ральф поднялся, засунул записки разбойника в поясную сумку. – Подай-ка мне другие огниво да кремень, Берт, – добавил он. – Они там, в дорожном мешке.
Бертуччо водрузил туго набитый мешок на лавку, развязал стягивающий его шнур и, помянув представителя нечистых сил, извлек смятый ком беленой ткани.
– Что это, мессер? – удивленно спросил он, приподнимая расправляющуюся простыню, в центре которой темнело пятно.
– Diablo! – взревел Ральф, выхватывая полотно из рук оруженосца.
Каким надо быть олухом, чтобы притащить с собой простыню – свидетельство того, что леди, которая стала его усладой на две октябрьские ночи, была невинна до того, как встретила его, сэра Ральфа Перси! На какую беду встретила? Он вспомнил, как бросил монеты на сундук лесничего, расплатившись за испачканную постель, и спрятал простыню в мешок, не понимая, зачем сделал это. Хотел скрыть содеянное? Спасти честь девы?
«Проклятье, – повторил он, – проклятье, она свела меня с ума!»
Язвительная реплика Бертуччо «мессер, кажется, леди прибрала вас к рукам» подействовала на него, как холодный октябрьский ливень. Он скомкал простыню и сунул ее в камин. Потухающее было пламя лизнуло полотно своими горячими языками, на миг посинело, словно от жадности, и, внезапно набрав силу, принялось пожирать добычу, пока белизна ткани не пала черным прахом. В комнате запахло паленой тканью. Честь девушки – все ее богатство, она дороже всякого наследства…*
– Утром вы умчались, ничего мне не объяснив, поэтому надеюсь сейчас услышать от вас подробный рассказ о путешествии. Неужели малютка-жена оказалась непривлекательной? Или вам так быстро наскучило семейное счастье? – Сэр Мармадьюк усадил приятеля за стол и приказал подавать эль и закуски.
– Разрази меня гром, Скроуп, но мое семейное… – начал Ральф и замолчал. Вошел лакей,
Едва за лакеем закрылась дверь, Перси продолжил свою речь, уже не столь пылко – случайная пауза чуть смягчила его ответ.
– Мое семейное счастье – это Англия, которую я дважды пересек с юга на север, с севера на юг с тех пор, как сошел на берег в Дувре. Если бы вы знали, Скроуп, какой жестокой усмешкой веет от ваших вопросов! Я не нашел жену ни в ее поместье, ни у родственников, вернулся ни с чем, если не считать пленения мятежниками и штурма фамильного замка.
– Похоже, ваше путешествие было на редкость увлекательным, Перси, – Скроуп усмехнулся, потирая ладони, привычным жестом покрутил перстни на пальцах. – Рассказывайте по порядку. Так что случилось с вашей женой?
– Она уехала, скрылась… – Перси с наслаждением глотнул из кружки.
Холодный эль освежил пересохшее горло. Изрядный кусок мяса, последовавший за элем, притупил чувство голода, разгулявшееся после дневной трапезы в гостинице.
– Если бы я не знал, что жена не имеет представления о моем приезде в Англию, то решил бы, что она меня избегает! – воскликнул Ральф и вкратце рассказал приятелю о посещении Боскома, а затем Саттона. – В конце концов выяснилось, что леди Перси отправилась вовсе не к тетке в Дарем, а к какой-то кузине в Шропшир.
Сэр Мармадьюк, чуть нахмурившись, задумался, потом спросил:
– Отчего ж вы за ней не поехали? И что за замок штурмовали? Надеюсь, не записались в ряды бунтовщиков?
– Не записался, – Ральф усмехнулся и подхватил еще кусок мяса, – но по дороге на север попал к ним в лапы и чудом сбежал. Штурмовал же собственный замок в Корбридже…
Описав неожиданную встречу с Карнаби в нортумберлендском лесу, собрание джентльменов в Олнвике и освобождение Эйдона от наглого захватчика, он сказал:
– Джентльмены графства выбрали меня своим представителем, поэтому пришлось отложить все личные дела и без промедления отправиться с их посланием к королю.
– И как принял вас его величество?
– Был любезен, даже приветлив, удостоил аудиенции после приема, расспрашивал о моих делах. Пользуясь случаем, я замолвил слово за сэра Уильяма. Не знаю, пойдет это ему во благо или во вред.
– Предугадать действия короля невозможно, – сказал Скроуп. – Настроение его меняется, как летняя погода, и зависит от множества причин, начиная от собственного самочувствия и заканчивая дождем после обеда. Но если ему в голову приходит какая-то мысль, изменить его решение невозможно никакими средствами. Как говорил лорд Маунтджой: «Опасайтесь внушать королю сомнительные идеи – он никогда не отступится от них, если они ему понравятся». Впрочем, лучше поведайте, как вы попали к мятежникам и как от них ускользнули.