Любовь воительницы

Смолл Бертрис

Акбар с изумлением посмотрел на сестру, затем расхохотался.

– Клянусь Юпитером, ты боишься! Вот уж не думал, что наступит день, когда Зенобия бат-Забаай испугается, но он настал! Ты боишься, что не понравишься Оденату! Боишься голубоглазой светловолосой шлюхи! Зенобия, сестра моя, несчастный принц Пальмиры уже наполовину влюблен в тебя. Если ты будешь добра к нему, он станет твоим преданным рабом на всю жизнь. Ему только и нужно, что немного поощрения. А что до наложницы, Делиции… Да, конечно, он к ней привязан: она весьма привлекательна, – но не можешь же ты ее бояться?

– Говорят, она такая…

такая женственная, а я лучше управляюсь с оружием, чем с флаконом духов.

– Ты единственная в своем роде, сестрица.

– Скажи, Акбар, а тебе понравилась бы такая, как я? – неожиданно спросила Зенобия.

Озабоченность, отразившаяся на ее юном личике при этом, была такой напряженной, что у ее брата даже сердце заныло.

– Слишком легкая победа может быть приятной, но очень скучной, сестра моя. Будь с Оденатом самой собой, и тогда он полюбит тебя. – Акбар подошел к младшей сестренке, наклонился и поцеловал. – Хватит мучиться печальными мыслями, глупое дитя. Лучше прихорошись перед встречей с принцем. Я скоро вернусь и провожу тебя в отцовскую палатку на ужин.

С этими словами брат ушел, и почти тотчас же в шатер вошла Баб. «Дорогая моя Баб… – подумала Зенобия. – Как она обрадуется, узнав, что снова будет жить в цивилизованном городе!» Баб была служанкой ее матери и вместе с Ирис приехала из Александрии. Когда Ирис погибла, она просто перешла к Зенобии и продолжила выполнять свои обязанности. Но Баб уже старела, и кочевать по пустыне ей становилось все тяжелее. Девушка с ласковой улыбкой смотрела, как старушка ходила по шатру, выбирая для своей хозяйки одежду на вечер.

– Ах как твоя дорогая матушка обрадовалась бы этому браку! – проговорила Баб. – Твой сын будет следующим правителем Пальмиры после Одената.

– Да, если я выйду за него, – с улыбкой ответила Зенобия. – И тогда ты в свои преклонные годы сможешь жить в городе, а не в пустыне.

– В преклонные годы? – нахмурившись, переспросила Баб. – Это у меня-то преклонные годы? Я служила твоей матери, служу тебе и надеюсь послужить еще и твоей дочери! Преклонные годы! Ха! – Баб наклонилась над кедровым сундуком и вытащила из него белую хлопковую сорочку и белоснежную тунику. – Наденешь вот это.

Зенобия кивнула и сбросила с себя короткий черный хитон. Служанка взяла морскую губку, окунула в душистое масло и провела по обнаженному телу хозяйки. Девушка радостно улыбнулась – она обожала гиацинтовый аромат. И, конечно же, она прекрасно помнила, что мать подарила ей маленький флакончик таких духов в ее десятый день рождения.

Баб надела на нее сорочку и тунику из тончайшего полотна, которую подпоясала ремешком из кожи, украшенным серебряными вставками. Затем она надела на изящные ножки Зенобии расшитые серебром сандалии. Окинув девушку внимательным взглядом, Баб усадила ее и долго расчесывала длинные черные волосы, затем заплела их, свернула петлей и закрепила заколкой, украшенной жемчугом и бриллиантами. Потом подала своей юной хозяйке небольшую шкатулку с драгоценностями. Зенобия некоторое время смотрела в нее, разглядывая украшения, наконец извлекла три резных сереряных браслета: из слоновой кости, опоясанный серебром, из отполированной синей ляпис-лазури, – когда-то принадлежавших ее матери. Их она надела на одну руку, в уши вставила серьги из серебра и ляпис-лазури, а

на пальцы надела два кольца: одно с большой круглой кремовой жемчужиной, а другое – в виде скарабея из ляпис-лазури – кольцо это тоже когда-то принадлежало матери.

Баб кивнула, одобряя выбор Зенобии, и, взяв небольшую кисточку, окунула ее в краску для век. Очень аккуратно она подвела девушке глаза, чтобы оттенить их, а губы и щеки Зенобии в краске не нуждались. Потом девушка взяла флакончик слоновой кости, откупорила и нанесла на себя духи с экзотическим ароматом гиацинта. Встав, она посмотрела на себя в зеркало и заключила:

– Ну, полагаю, красивее уже некуда, верно, Баб?

Служанка радостно улыбнулась.

– Не беспокойся: он будет в полном восторге, детка!

Зенобия тоже улыбнулась, но в ее улыбке не было особой уверенности.

Забаай бен-Селим любил комфорт. Его палатку установили на невысоком помосте, который для удобства транспортировки разбирался на несколько частей. Пол внутри устилали толстые шерстяные ковры красных, голубых, золотых и кремовых оттенков. Шесты палатки были позолочены, а с потолка свисали прекраснейшие бронзовые и серебряные лампы, в которых горело душистое масло. Довольно просторная, эта палатка разделялась на две половины – небольшое спальное пространство было отгорожено шелковыми занавесями из Персии. Мебель же была простая – низкие столики из дерева и бронзы, кедровые сундуки, а также множество разноцветных подушек для сидения.

Помимо принца и отца там находились еще несколько мужчин. Кроме Акбара Зенобия увидела и других своих братьев – Гуссейна, Хамида и Селима, сыновей Тамар. И все они многозначительно заулыбались, заметив сестру. Щеки Зенобии тотчас же порозовели от смущения, что вызвало у них самодовольныее улыбки. И почему-то эти их улыбки вызвали в сердце и мыслях сестры мятежный порыв. «Как смеют они считать, что все уже решено?» – мысленно воскликнула Зенобия.

– Иди сюда, дочь моя, и садись между нами, – с улыбкой проговорил Забаай.

Он заметил, как запылали глаза дочери, и понял, что она рассержена.

Зенобия молча села и опустила глаза. Она злилась на себя из-за того, что вдруг оробела. Безмолвные рабы начали разносить блюда – зажаренного молодого козленка, а также рис с изюмом. Зенобия пришла в восторг, обнаружив в центре стола целую композицию из фруктов – такого она не видела с тех пор, как полгода назад племя покинуло Пальмиру. Виноград – пурпурный и зеленый, – фиги и финики, персики и абрикосы!.. Она радостно улыбнулась и потянулась к абрикосу.

– За эту щедрость ты должна поблагодарить Одената, Зенобия, – пояснил отец.

– Ты привез фрукты из Пальмиры? – Она подняла на принца свои дивные глаза, и на мгновение ему показалось, что он тонет в их глубинах.

Наконец принцу удалось обрести дар речи, и он с улыбкой ответил:

– Я вспомнил, как ты не любишь кочевать по пустыне, и подумал, что ты наверняка успела стосковаться по свежим фруктам.

– Ты привез их для меня? – Смущенно спросила Зенобия.

– Вот видишь, Оденат, как легко ей угодить, – поддразнил принца Акбар. – Другая женщина потребовала бы изумрудов и рубинов, но моей маленькой сестричке довольно и абрикосов. Непритязательность – восхитительное качество для жены.