Шрифт:
Глава 1
Можно ли придумать что-то хуже свадьбы в канун Рождества, среди мерцающих огней, сверкавших на фоне снега, в украшенном плющом зале с ароматом зимних роз, разносившемся в воздухе?
Для Холли Марлоу хуже этого не было ничего в целом мире.
– Теперь можете поцеловать друг друга, – сказал священник, обратившись с улыбкой к молодоженам.
С болью в сердце Холли смотрела, как Оливер, ее босс, которого она преданно любила три долгих года, просиял
Гости, сидевшие на скамьях в церкви, были растроганы страстным слиянием этой пары, но Холли почувствовала тошноту. Одетая в облегающее красное платье подружки невесты, она нервно посмотрела вверх на величественные витражные окна, затем перевела взгляд на проход между скамьями нью-йоркской церкви, щедро украшенный мерцавшими белыми свечами и красными розами.
Наконец молодожены завершили поцелуй. Выхватив букет из онемевших пальцев Холли, невеста торжествующе взяла за руку своего нового мужа.
– Самое лучшее Рождество на свете! – воскликнула Николь.
Гости засмеялись и зааплодировали. И хотя Холли любила Рождество и всегда стремилась сделать этот праздник полным волшебства и удовольствий для своей младшей сестры каждый год с тех пор, как умерли их родители, сейчас она подумала, что возненавидит эту дату до конца своих дней.
Нет, сказала себе Холли, и к ее горлу подступил комок. Нельзя так думать. Нельзя быть такой эгоисткой. Николь и Оливер были влюблены друг в друга. Она должна быть счастлива за них. Поэтому девушка заставила себя улыбнуться, когда хор запел «Аллилуйя».
Улыбаясь, жених и невеста прошли обратно по проходу.
Вдруг Холли столкнулась лицом к лицу с шафером. Это был двоюродный брат Оливера и его босс. То есть босс ее босса. Ставрос Минос.
Смуглый, высокий, широкоплечий и могущественный греческий миллиардер казался неуместной фигурой в старой каменной церкви. Сам воздух словно вибрировал от его присутствия. Конечно, его не заставили надеть карнавальный наряд, и Холли с завистью оглядела его дорогой костюм. Она не могла себе представить, чтобы кто-то заставил Ставроса Миноса что-то делать.
Затем Холли подняла голову, и черные глаза грека пронзили ее душу.
Он с саркастической усмешкой смотрел то на нее, то на счастливую пару, продолжавшую идти по проходу под радостные возгласы гостей, как будто знал об ее разбитом сердце.
У Холли пересохло во рту. Нет. Никто никогда не должен был догадаться, что она любила Оливера. Потому что теперь он был не только ее боссом. Он стал мужем ее сестры. Она должна была притвориться, что никогда не испытывала к нему нежных чувств.
По правде говоря, ничего не случилось. Холли никому не говорила о своих переживаниях, и тем более Оливеру. Этот мужчина понятия не имел,
Впрочем, неудивительно, что греческий плейбой-миллиардер видел то, что было скрыто от взора остальных. Почти двадцать лет назад, будучи подростком, он в одиночку основал технологическую компанию, которая теперь владела половиной мира. В газетах писали и о его деловых победах, и о завоеваниях сердец самых красивых женщин мира.
Ставрос посмотрел на Холли с пониманием и молча протянул ей руку.
Она неохотно приняла ее, стараясь не обращать внимания на мускулы, скрытые под пиджаком. Казалось до смешного несправедливым, что такой богатый и влиятельный человек был еще и очень красивым мужчиной. Именно поэтому она старательно избегала смотреть на него всякий раз, когда связывалась по рабочим вопросам с его помощниками.
Холли и сейчас старалась не смотреть на него и так усердно улыбалась гостям, теснившимся на деревянных скамьях, что у нее заболели мышцы лица.
У выхода из старой каменной церкви, расположенной в милом переулке в финансовой части мегаполиса, их ждала еще более многочисленная толпа гостей, приветствовавшая молодоженов красными и белыми лепестками роз, которые падали на тонкое одеяло снега на тротуаре.
Послеполуденное солнце едва пробивалось сквозь сгущавшиеся облака, когда Холли добралась до безопасного места в ожидавшем ее лимузине. Она отвернулась к окну и быстро заморгала, чтобы никто не увидел ее слез.
Она не должна быть грустной. Только не сегодня. Ей нужно радоваться за сестру и Оливера.
– Ух ты, – воскликнула Николь, плюхнувшись в облаке белого тюля на сиденье напротив сестры и улыбнувшись мужу. – Мы сделали это! Мы поженились!
– Наконец-то, – лениво протянул Оливер, взглянув на невесту. – Мы сделали большое дело. Никогда не думал, что позволю кому-то накинуть мне на шею петлю брака.
– Пока не встретил меня, – заявила Николь, подставляя лицо для поцелуя.
– Именно, – улыбнулся он, целуя ее.
Холли почувствовала, как ее сиденье заходило ходуном, когда Ставрос Минос устроился рядом с ней.
Оливер самодовольно повернулся к кузену.
– Ну что, Ставрос, понравилась церемония?
Красивое лицо греческого магната вдруг стало высокомерным.
– Да, ты и представить себе не можешь, до какой степени.
Как он смеет быть таким грубым? Этот плейбой явно был недоволен тем, что его заставили присутствовать на свадьбе двоюродного брата. И в отличие от Холли, он не испытывал никаких угрызений совести и не скрывал свои чувства. К счастью, довольная пара, казалось, ничего не заметила.