Любовь высших демонов
Шрифт:
Стены вздрагивали и оседали, осыпая Аскольда строительной пылью и пеплом. В воздухе зависла серая дымка, противный запах каменного крошева и цемента щекотал ноздри. Эндер продолжал, пока от зданий оставалось еще хоть что-то чуть больше человеческого роста. Все, что меньше, он равнял с землей пинками.
Не особенно полегчало, но хоть что-то. Потом эндер порвет на части тех, кто изнасиловал Наталию Берестову. Голыми руками. Медленно. Чтобы ощущали, как рвется каждая нить мускулов, каждая лента связки… Прочувствовали как гнутся, трескаются и окончательно
Велена ведь поэтому так ненавидит весь вид Аскольда. И презирает тоже. Сцена в «Сальвинии» только подчеркнула все то, что презирала ведьма в демонах.
Аскольд зарычал и принялся разрушать стену. Кусок за куском. Каменные глыбы валились на плечи, падали на темечко. Демон встряхивался и продолжал. Пока и от забора не осталась лишь жалкая груда камней.
Отряхнулся, стер ладонью пыль с лица и двинулся дальше – к Гейгерре.
Что ж… Сегодня на ее улице праздник. Получит то, о чем так мечтала…
Пыталась купить, выторговать, выменять…
Завладеть всеми правдами и неправдами.
Эндер не задавался вопросом – зачем. А зря…
Впрочем, знай он все и предвидь миг расплаты, все равно поступил бы также. Не раздумывая и не сомневаясь.
Почему? Да Ррасхет его знает!
Аскольд брезгливо перешагнул охранные маячки знахарки и заклятья, что охраняли ее дом как цепные псы. Гейгерра жила на широкую ногу, на улице полукровок: не людей и не демонов.
Вместо ограды ее дом защищали вековые железные деревья из Затолии – одной из дальних провинций Гойи.
Этот живой забор Аскольду пришлось бы крушить куда дольше предыдущего. Возможно, с применением магии.
Маячки замигали, сообщая хозяйке, что у нее посетители. Вероятно, даже сигнализируя о личности гостя.
Завеса мглы, что окутывала дом знахарки, вдруг развеялась – из тьмы показалась брусчатка и высокий аккуратный двухэтажный особняк из розоватого камня. Вполне себе достойный. Не то, что предыдущие вычурные убожества.
Аскольд поднялся по широким каменным ступеням и вошел в ярко освещенный холл с колоннами у стен и диванами, рассчитанными на целую толпу демонов. Толпами к Гейгерре ходили тоже. Так что она не преувеличивала собственную значимость.
– Ба! Какие гости! – на лестнице со второго этажа с изящной балюстрадой перил появилась и сама хозяйка.
Высокая, фигуристая, статная. С крупными чертами лица, рыжая и скуластая. Густая огненная шевелюра рассыпалась по плечам Гейгерры.
Она демонстративно поддернула короткий халатик в цветочек и зевнула.
– Чего тебе понадобилось в такое время суток? Не спится? Не нашел с кем развлечься? Перевелись в Дергоште шикарные демоницы, а на Земле – достойные бабы? Беда-а-а…
Вот это нормальное общение! Говорить то, что думаешь. Этого эндер и добивался от ведьмы. А та еще какое-то время не верила, переживала, что Аскольд откажется от слова. И это бесило еще сильнее. Взвинчивало до прежде неведомой ярости, какой демон даже в бою не испытывал. Как и отношение Велены.
И буквально сатанел, когда та выражала свое истинное отношение к демонам. Парадоксально, но факт. Ни то, ни другое не устраивало повелителя Гойи.
Аскольд дождался пока Гейгерра спустится и произнес:
– Даю свою плоть и кровь за зелье, излечивающее от запущенной стадии рака.
Гейгерра прищурилась, оценила ауру Аскольда и тот заковал энергетику в невидимый купол. Обойдется. Нечего знахарке выведывать лишнее.
– Ладно. Скрываешься, – усмехнулась ведьма. – Значит что-то важное. Все равно узнаю. Так или иначе. Раз речь о таком зелье, значит, пациент – человек?
– Человеческая женщина.
– Оу! Повелителю не все равно, что умрет одна землянка? Это что-то новенькое! Она тебя так зацепила? Захотелось вкусненького? Интересненького настолько, что великий Аскольд, покоритель земель Тамрии вдруг решил питаться в онкодиспансере? От тех, кому уже терять нечего? У них особенно вкусная энергетика отношений. Сладкая, как сахар на дне чашки с кофе, с пикантной горчинкой последних радостей? Особенно сильные взаимные эмоции? Любовь, замешанная на боли и боль, завязанная на любви? Все так остро и ново?
Почему Аскольд вспылил в эту минуту, он и сам бы не объяснил. Только перед глазами встало лицо Велены, когда та говорила о дочке. Слезы в глазах, тепло. Такое, что ухх… Аскольд многое бы отдал, чтобы она так на него посмотрела…
– Заткнись! – приказал эндер. – Не то пожалеешь.
Гейгерра знала правила. Пока повелитель разрешает – самовыражайся, запретил – умолкай. Ведьма сглотнула остаток длинной тирады и вопросительно кивнула.
– Готов платить?
– Да.
– И помнишь цену?
– Да.
Гейгерра взмахом руки вызвала из пола высокий стол и стеллаж со склянками: большими и маленькими, заткнутыми пробками и открытыми.
Из кармана ведьма достала нож – маленький, как иголка, он мгновенно обрел размер хорошего такого тесака.
Магическая раскладушка. Ерундовый фокус. Гейгерра показала еще один, достойный ее финт ушами – провела над столом рукой – и невидимая доска проявилась. Разделочная доска недюжинного размера, хоть кабана освежуй.
Аскольд положил руку на доску, Гейгерра рубанула тесаком и осталась довольна.
– Указательный палец повелителя эндера, высшего демона. Эта штука имеет огромную силу.
– Избавь меня от пояснений, – прорычал Аскольд, подавляя боль. Гейгерра собиралась сделать ему перевязку, но эндер предупредительно отмахнулся – само заживет. Месяца два потребуется. Но ничего, рана уже затягивалась.
– И еще немного для нашего волшебного зелья.
Гейгерра полоснула по запястью Аскольда, срезав кусок кожи и повредив вену. Ловко бросила палец в одну склянку, кусок кожи – в другую и набрала крови – в третью.