Любовь взаймы
Шрифт:
– Я никуда не поеду с тобой, если ты сейчас же не скажешь, куда мы направляемся. Как все это понимать? Я не могу поверить, что ты не мог нанять какого-нибудь другого секретаря. Почему именно меня?
– Потому, что ты единственная, кого я хочу, – сказал он, четко выговаривая каждое слово.
Зоя почувствовала, что по всему ее телу разливается жар. Она достаточно часто представляла себе его возвращение в ее жизнь, первые его слова при встрече, которые будут означать влюбленность, озабоченность, желание примирения.
– Потому, что ты решил, будто сможешь
– Вероятно, я мог бы взять других секретарш, причем по первому требованию, но я не уверен, что получу от них большое удовольствие. Ты действительно лучше всех, и надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду не стенографию.
Зоя прошла к выходу, и Фрэнк последовал за ней. Вот она остановилась около двери, открытой на балкон, и посмотрела ему в лицо.
– Полагаю, это комплимент?
– Да, – машинально ответил он. Она резко повернулась.
– Я не нахожу его удачным.
– Как знаешь, но слова означали именно то, что означали. – Он дотронулся до ее щеки, и она отпрянула. Фрэнк нахмурился. – Зачем ты так?
– Затем, что… я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня.
– Прежде ты не возражала…
– Это когда же? До того, как моя жизнь кончилась? – Она отвернулась. – Понимаешь, это нелепость. Я не хочу работать на тебя. И не собираюсь ложиться с тобой в постель. Ни за что!
– Почему нет?
– Почему нет?! – повторила Зоя почти истерически. – Потому, что я не хочу и не люблю тебя, будь то в кровати или вне, из-за твоего надменного характера. Ты прекрасно понял, что я сказала тебе тогда по-гречески, и только улыбнулся. Но это была не шутка, мистер Высокая Безопасность. Мне наплевать на твои регалии, ты для меня ничто – пустое место, ноль!
Злиться на него она не умела. Оставалось презрительно смотреть, как он беспечно улыбался.
– Милая Зоя, как аппетитно ты все это излагаешь! Мы оба повинны в той ночи, оба, слышишь? Многие стремятся к хорошему, но совершенства достигают единицы.
– Не обманывайся на свой счет, – обрезала она.
– А я и не обманываюсь. Я знаю себе цену.
– Во многих случаях – да.
– Я бываю самонадеянным. Я отвратительный игрок в поло. Она прищурилась.
– Все для тебя одна большая игра, не так ли? Разбередить мои чувства, заставить узнать верх блаженства – затем бросить. Я сказала бы, что ты искусный игрок в поло.
– Зато ты хороша в езде на лошади… Спускайся, Зоя, на землю! Скажи мне, почему ты с таким отвращением вспоминаешь о той нашей ночи?
– Совсем без отвращения! – пылко перебила она.
– Ты казнишь себя, обвиняешь в…
– ..в проституции, – закончила она за него.
– В том, что ты была куртизанкой, – поправил он. – Я больше предпочитаю такое определение: куртизанка при дворе Теодосиса Кориакиса.
– Это одно и то же, – взволнованно заключила Зоя. – Ты думаешь, что я была отдана тогда взаймы. Ты именно так воспринял случившееся. Но почему? Ты ведь прекрасно понимаешь, что это не правда. Ты должен знать, что
– Ты не можешь сказать мне, почему ждала меня тогда в моей комнате? – удивленно спросил он, как будто это его действительно беспокоило и интересовало.
Она покачала головой и опустила глаза.
– Пойдем, Зоя, пойдем к Тео, ты скажешь, что он не давал тебя взаймы. – Фрэнк поднял руку, останавливая готовый слететь с ее губ протест. – О'кей. Давай забудем это. Ты была здесь по своей воле и ждала меня. – Он глубоко вздохнул, собираясь еще что-то добавить. – И ты занималась со мной любовью и соблазняла меня безо всяких околичностей… – Он улыбнулся. – Ты невероятна, Зоя. Такие подарки, как ты, не возвращают обратно.
– Прекрати! Прекрати это! – Она побежала к двери, но Фрэнк оказался быстрее, схватил ее за запястье и остановил. – Прекрати это! – резко потребовала она.
Фрэнк держал Зоину руку, нежно проводя пальцем по мягкой коже.
– Послушай, милая, я не собираюсь бороться с тобой. Мы будем жить и работать вместе, и на это время – никакой борьбы, никакой лжи. Договорились? Я хочу знать правду, Зоя. Я хочу знать…
– Почему ты пренебрег мною?
– Отнюдь. Ты все понимаешь неверно.
– Нет. Так, как есть. Ты предпочитаешь примитивность, не правда ли? Обзываешь меня словами, от которых дрожь по телу.
– Извини, если обидел тебя. Быть может, я старался очистить свою совесть. Я не сплю с проститутками.
– Будто бы ты не знал, что я не была таковой в ту ночь, когда… твоя добродетель была уважена.
– Повторяю, я не сплю с проститутками, – холодно произнес Фрэнк, стискивая ей запястье.
Зоя широко раскрыла свои глубокие карие глаза.
– Но ты спал со мной, – сказала она саркастически, понимая, что задела его, и вполне была удовлетворена этим. – Ты взял то, что тебе предложили, и, хотя это не напоминало обмена на деньги, ничем другим назвать происшедшее нельзя. Ты сам знаешь. – Она довольно улыбнулась. – Ты, Фрэнк Блейкмор, и все мужчины, подобные тебе, – жертвы своей слабости. Ты хотел – ты получил, и конец истории. Не пытайся копанием в моих переживаниях затуманить правду о собственной слабости. Обычная сделка – купля и продажа.
– Я начал этот разговор в надежде получить простой ответ на простой вопрос и никак не ожидал того града камней, что полетят в меня. Какая же ты сложная!
Зоя вскинула темные брови.
– Да, сложная, потому что родилась под знаком Близнецов. Я вся состою как бы из двух половинок. Одна моя половина – греческая, вторая – европейская. У меня греческие нрав и мышление, но свободолюбие – европейское.
– И какая же половина тебя занималась со мной любовью в Швейцарии? Та, что воплощает свободолюбие? – В его словах сквозила издевка.