Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
Но сегодня Пелагея не анализировала и отказывалась вести какие-либо внутренние диалоги. Она шла без единой рациональной мысли в голове. Только сердце колотилось гулко и неистово: «Бум! Бум! Бум!».
Хотя постойте: какое сердце? У Пелагеи же, вроде бы, на его месте живой кристалл. Тогда что это так колотится?
Она очутилась на самом дне, в полутьме, и различила впереди очертания чего-то огромного, округлого и склизкого. Гигант дышал: вдох — выдох, вдох — выдох. По переплетению бурых тяжей, туго обвивших его подобно
Когда гигант приоткрыл глаз и направил расфокусированный взгляд на Пелагею, у той зачастил пульс. Да она бы, наверное, и в обморок упала прямо там, в колодце, если бы не одно обстоятельство.
Обстоятельство в лице Джеты Га, завернутое в шуршащий комбинезон цвета хаки. Вооруженное хищным оскалом и кривой саблей, наверняка невероятно острой.
Терять сознание, учитывая все вышеперечисленные факты, было бы верхом неосмотрительности.
— Приветствую, — металлически изрекла Джета Га. — Я ждала тебя.
— Вы кто? — удивленно заморгала Пелагея. И сообразив, что задавать такие вопросы в лоб при первой встрече несколько невежливо, поспешно добавила: — День добрый!
— Ты еще не поняла, зачем ты здесь? — сощурилась Джета, приближаясь и помахивая саблей. Из-за ее спины на Пелагею жутко таращился кровавый монстр. — Мне от тебя кое-что нужно.
— Знаете, обычно я с радостью делюсь всем, чего ни попросят. Но сегодня я несколько не в ресурсе, — стараясь быть максимально тактичной, сообщила та. И со вздохом опустилась на корточки. — Устала, сил нет.
Судя по всему, действие стимулирующих иероглифов подошло к концу. Пелагея чувствовала себя как варёная муха. Как муха, угодившая в суп, где варились чьи-то желания и амбиции. Сабля в руках Джеты Га наводила на мысль о расправе. Глазастый гигант до дрожи пугал. Но у Пелагеи не оставалось энергии на то, чтобы сопротивляться. Убьют ее? Ну и ладно. Значит, участь у нее такая.
На нее замахнулись, и маленькая слабая фея выставила перед собой руку — ничтожный щит против сабли. Но жест, на удивление, сработал.
— Это… Это что такое? — вскричала Джета Га, которая словно прилипла к воздуху. — Ты что себе позволяешь?
— Правильно. Стой, где стоишь! — раздался позади Пелагеи пронзительный голос куратора. — Ты у меня за всё ответишь.
— Ох, надо же, кто пожаловал! — процедила Джета. — Верный телохранитель! Ты думал, я не подготовилась? О-о-о, я хорошо подготовилась. Стреляйте, ребята!
«Ребята», видимо, сидели в засаде на скрытых верхних ярусах. Со всех сторон в Пелагею и Ли Тэ Ри вдруг посыпались стрелы. И эльф едва успел подбежать к своей ученице, чтобы ее обнять. Инстинктивный, спонтанный порыв, не подкрепленный доводами рассудка.
Как выяснилось в дальнейшем, весьма полезный.
Пелагея ощутила его руки у себя на талии, и ее
— Да что за… — пробормотала Джета, силясь отлепить свои конечности от заданных координат.
— Мы уходим, — проинформировал ее Ли Тэ Ри. — И только попробуй еще хоть раз заманить мою фею в свое логово.
Он развернулся и двинулся обратно к лестнице. Пелагея поспешила за ним. И лишь теперь заметила, что он хромает, а штанина у него на ноге щедро пропитана кровью.
— Ой, погодите! Вы ранены?
— Снаружи поговорим.
Он сердился. Он определенно сердился на Пелагею. Ну еще бы: бросила его посреди снегов, сбежала, несмотря на запрет, на своих двоих притопала прямиком к его заклятому врагу.
Да уж, на снисхождение куратора нечего было и рассчитывать.
Но оказавшись на поверхности, Ли Тэ Ри, вопреки ожиданиям, не стал ее ругать. Даже выговора не сделал.
— Как ты провернула тот фокус? — с места в карьер спросил он, уместив руки у Пелагеи на плечах и вглядевшись в ее лицо. — Как у тебя получилось остановить Джету Га? В ОУЧ за тобой таких способностей не наблюдалось.
— Не знаю. Оно как-то само, — отчаянно краснея, промямлила Пелагея. — Но всё-таки, ваша рана. Ее надо обработать, перевязать…
— Секунду.
Куратор отошел подальше, проделал руками какие-то хитрые движения и завернулся, как в одеяло, в вихрящийся черный смерч.
— З-з-зелень сушеная, — остолбенела Пелагея.
Из смерча вместо куратора вышел, прихрамывая, снежный барс.
— Садись, — велел ей этот мохнатый чревовещатель. — Скоро действие твоих чар завершится. Надо убираться отсюда.
До чего же удобно быть метаморфом. Три здоровые лапы куда лучше, чем одна здоровая нога.
… Пелагею снова куда-то несло. На сей раз сквозь выцветшее лето, по каменистой равнине, верхом на барсе.
— Мне показалось, или я как-то поспособствовал… Кхм, увеличению твоей силы? — расслышала она в промежутке межу свистом ветра в ушах.
Пелагея икнула и вновь начала заливаться краской.
От ответа на столь неоднозначный вопрос ее избавил снаряд, прилетевший ей аккурат между лопаток.
— Ой! — пискнула она. — Ой-ой-ой! — И из положения сидя медленно переместилась в положение лёжа, едва не выдрав из барса по клоку шерсти.
— Что с тобой? Эй, не пугай меня так!
Похоже, зверюга остановился и быстренько превратился обратно в эльфа. Эльф тряс Пелагею, бил по щекам, пытаясь привести в чувство, но она уже мало что соображала. И мир вокруг представлялся ей не более чем фантасмагорией, где сама она — мираж, которому суждено исчезнуть.