Любовь Жар-птицы
Шрифт:
Просто невозможно оставить мысли о нём... Теперь это навсегда. Теперь это всё в ней. Внутри.
Не сможет уговорить себя поступить так, как могла бы поступит на её месте любая нормальная женщина - погоревать, поистерить и успокоится. Выкинуть из своей жизни всё, что связано с ним. Воспоминания, эмоции, чувства. Выдернуть. Растоптать. Поверить, что этот месяц был сном. Плохим и кошмарным сном.
Так несомненно было бы легче, чем лежать неизвестно сколько времени на полу, жалея себя, лелея боль и не пряча слёзы. А потом сидеть всю ночь на подоконнике с распахнутым
Только Кузнецова Вера так не сделает. Будет сидеть на подоконнике, вглядываться в ночной мрак, курить и ощущать как щиплет глаза от слёз. Это ведь она. Слабая, раздавленная, не сумевшая удержать и привлечь единственного мужчину, который смог заменить целый мир за такое короткое время. Другая сделала бы всё, чтобы остаться рядом. Стать для него всем. Незаменимой. Единственной. Зубами бы себе путь прогрызала. Боролась до последнего даже с ним самим. Орлов - птица высокого полёта. Чтобы просто дышать рядом с ним, нужно хотя бы элементарно стоять твёрдо на двух ногах и представлять из себя нормального человека, а не способное подняться с колен ничтожество.
Очень кстати вспомнилась Наталья. Блондинка, которая посмела заявить свои права на него. Именно такие женщины ему нужны. Равные ему. С чётким знанием как и где можно проявить себя. Вера так не умела. Не подходила ему по всем параметрам. Проигрывала.
Ей остаётся просто вернуться назад. Собрать силы в кулак. Принять мысли о том, что теперь возможно у него может появиться кто-то другой. Засунуть поглубже ревность и вспомнить о том, что она не имеет на это право. А затем подняться и наконец, разобраться с тем во что превратилась её жизнь.
Оглядела комнату. Подняла и разложила по сумкам вещи, поправила покрывало, сжала в ладони пустую пачку сигарет.
Дальнейшие действия приходилось совершать через силу. Ванная, чашка кофе, бесполезные попытки загримировать круги по глазами, Сашкина школа, вокзал, билеты на поезд.
Прикрыв глаза, приходит осознание, что всё. Ещё немного и конец бесконечному бреду.
Только бы дотерпеть... Только бы не сорваться...
Глава двадцать шестая
Вера уже несколько минут не могла разнять руки. Вдыхала такой родной запах, прижималась щекой к шелковистым волосам дочери и только сейчас осознавала на сколько сильно по ней соскучилась. По голубым глазам, улыбке, которая светит ярче любого солнца...
– Звёздочка моя, - тихо выдыхает, не в силах сдержаться, чувствуя ответные, настолько же сильные объятия.
Сердце в груди бьётся радостно. Пульс грохочет в висках. Хочется обнять её ещё крепче. Такую родную, красивую...
– Мамуль, как же я рада тебя видеть!
Женщина прикрывает глаза, наслаждаясь её голосом. Звонкий, мелодичный, приятный. Вера всегда считала Сашку самой красивой девочкой, которую она когда-либо видела. И дело не совсем в том, что она её дочь.
– Сокровище моё, - едва слышно прошептала, чувствуя как по щекам бегут слёзы.
– Мамочка, - девочка немного отклонилась назад и заглянула в глаза матери.
– Ну, ты чего? Не плачь, - ласково проводит ладонями по женскому лицу, стирая солёные дорожки.
– Всё же хорошо.
Вера кивает. Не может ничего сказать. Не находит сил, чтобы произнести элементарное "конечно".
– Правда, ведь, мам?
– Сашка внимательно всматривается в материнские глаза.
– У нас ведь всё хорошо?
– Конечно же, правда, Саш, - женщина усмехается, стараясь скрыть дрожащий голос.
– Конечно, у нас всё хорошо, - глубоко вздыхает, старательно игнорируя накатившую волну жалости к самой себе.
– А это...
– взмахивает рукой и заводит глаза к небу.
– Ничего серьёзного... Просто очень рада тебя видеть. Так по тебе скучала...
Абсолютная правда, которая особенно ощущалась в эти секунды.
– Я тоже очень скучала, - Саша вновь прижимается к матери, крепко сжимая ладони за её спиной.
А Вера вдруг ясно понимает, что не знает, как будет объясняться, если не сможет выдержать. Кусать губы до крови, стискивать пальцы в кулак и твёрдо говорить, что ничего серьёзного не происходит - уже не получается. Хотелось просто раствориться. Словно и не было вовсе. И жалеть себя где-нибудь в уголке. Только нельзя себе это позволять. Нельзя из-за своих проблем терять дочь.
– Пойдём домой?
– спрашивает осевшим голосом, мысленно понимая, что не хочет туда возвращаться.
Однокомнатная квартира, которая досталась им, двоим от тёти Дуси, уже не греет теплом воспоминаний. Ни фотографии, ни вещи уже не смогут это изменить. Вера на свою голову узнала, что такое настоящее тепло. И дело не в квадратных метрах... Находиться просто рядом с...
Сашка прерывает её мысли. Заставляет очнуться и идти куда-то. Оказывается это сложнее, чем она думала.
Пытается сосредоточиться на голосе дочери. Слушает, не разрешая себе отвлечься. Что-то отвечает. Улыбается, когда Сашка рассказывает смешные моменты.
Так нельзя вести себя рядом с ней. Сашка этого не заслужила. Она не заслужила иметь такую мать, как она. Кто-то ошибся наверху, когда Вера рожала. Она тогда уже отошла от шока, начала понимать, что происходит, только принять это не сразу смогла... С шестого по девятый месяц смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Точнее не хотела себя такой знать. Обтянутое кожей лицо, тёмные круги под глазами и живот, который в то время казался огромным. Никак не могла принять себя такую... Перед глазами постоянно маячил образ той девушки, у которой была идеальная фигура и возможность спать в любой позе. Где-то в глубине души, погребённое под многочисленными пустыми мыслями, присутствовало желание избавиться от этого... Не страдать от болей в спине и тошноты по утрам...