Любовь Жар-птицы

Арнолд Мэри

– Будут ещё лучше, когда ты вернёшься в клуб сегодня вечером...

– Нет, - ответила резко, перебив, не дослушав окончания его слов.

Попыталась дёрнуться, но оказалась ещё крепече прижатой к мужской груди. Это были не те объятия, о которых она мечтала. И не те слова, которые хотела услышать. Назаров был вообще не тем человеком.

– Да, - Марат чуть сильнее сжал пальцы на её коже, оставляя красные пятна.
– Ты мне должна за этот упущенный месяц, Вера.

– Ничего я тебе не должна. У меня отпуск. И

вообще я увольняюсь.

– Боже, Вера, какой нахр*н отпуск? Какое увольнение? Ты сама себя слышишь?
– мужчина рассмеялся.
– Отправить тебя в отпуск решил Орлов, а не я. Именно поэтому ты мне должна ещё месяц работы в клубе, чтобы покрыть собой расходы.

Назаров тщательно выделял слова, словно опасаясь, что она не поймёт или не услышит. Он был доволен собой, своим тоном и интонацией. Перед ней стоял именно тот мужчина, которого она, наверное, не сможет забыть ещё долго. Это не сон и не мираж. И он, действительно, не хочет её отпускать.

Тихий вздох вырвался из плотно сжатых губ. Вера не знала как долго сможет продержаться в таком состоянии, но старалась сдержать панику, бурлящую внутри.

– И, да. Ты не уволишься. Я, - он свободной рукой, жёстко обхватив подбородок, заставил посмотреть на себя.
– Тебя. Не уволю. Ясно?

Тёмно-карие глаза вместо привычных серых.

– А если я не выйду сегодня, что ты мне сделаешь?
– Вера говорила тихо, спокойно, уверенно.
– Снова угрожать станешь? Марат, я ведь тебе ещё в прошлый раз сказала обо всём. Я ведь не шучу, - женщина внимательно смотрела в почти чёрные глаза, в которых медленно сменялись эмоции.
– Ты должен это понимать. 

***

Антон сначала даже не обратил внимания на парочку, стояющую посреди тратуара. Почти проехал мимо, но резко затормозил, когда понял, чья фигура стоит в обътиях другого мужика. Это был сто процентов не Костя, который с раннего утра не выходит из кабинета, но то, что светловосой женщиной была именно Вера, мужчина был уверен.

И ладно бы она обнимала в ответ, Антон знал, что сегодня последний день их договора и было бы вполне ожидаемо увидеть её с кем-то ещё, но точно не в такой позе и напряжением, которое ясно виделось между ними.

Вышел из машины, параллельно думая, позвонить брату или нет, заметив как женщина предприняла очередную попытку вырваться.

– Я тебя не уволю, ясно?

Антон даже был не удивлён, когда узнал Назарова, прижимающего Веру к себе. Эта тварь вела себя слишком уверенно и он наверняка забыл о чём предупреждал его Ферзь.

– Я тоже шутить и предупреждать второй раз не стану, - спокойно проговорил Орлов-младший, приблизившись к ним со спины.
– Руки убрал.

Назаров не ожидал, ослабил хватку, чем сразу же воспользовалась Вера, резко шагнув назад.

– Бл*, Орлов, ты весь в своего брата. Попозже подойти не мог?
– Марат с ленивым выражением лица, повернулся к Антону.
–

Не видишь, что у нас разговор?

– Пойдём со мной поболтаем, общительный ты наш, - усмехнулся мужчина и взглянув на женщину, коротко бросил.
– Иди домой, Вер. 

***

Медленно сползла по двери на пол, пытаясь удержать бьющуюся дрожь во всём теле. Её словно лихорадило. И Вера почти не помнила как добралась до квартиры. Ноги плохо слушались. Она почти не чувствовала кончики пальцев.

Прижала дрожащую руку к лицу и попыталась вздохнуть. Только не получалось. Вместо полноценного глотка воздуха - рваные вдохи и выдохи.

Она даже не слышала шаги. Поняла, что есть кто-то рядом с ней, когда заметила движения в стороне.

Вера не могла ничего сказать, разглядев сквозь пелену паники родное до боли лицо. Она, наверное, именно в эту секунду поняла, что всё. Конец. По его взгляду, когда Костя опустился на корточки напротив. Это был тот самый Орлов Константин Андреевич, пришедший в клуб с предложением, от которого она не смогла отказаться и вот к чему это привело...

Она чувствовала, что ей словно кто-то перекрывает дыхание. Как стальной взгляд вонзается ей в сердце, успешно заменяя острый нож.

Вера не знала, что сказать или просто не могла... Она не понимала себя. Не понимала почему он молча смотрит, продолжая её агонию. Ей хотелось прекратить всё это и одновременно, чтобы он не переставал молчать. Она не хотела это слышать. Не хотела это видеть. Она не хотела его терять!

Закрыла лицо ладонями, едва сдерживая истерику. Её трясло. Внутри взрывались вулканы боли, лавой тревожа почти зажившие раны.

Костя вскрывал её по живому, без наркоза, выбивая остатки кислорода из лёгких, сжигая своим взглядом никчёмные остатки.

Знала. Она ведь знала к чему это приведёт. Почему не подготовилась? Почему не выстроила новую стену, без которой было так больно?

Ей хотелось задохнуться. Не чувствовать. Исчезнуть.

Хотелось закричать. Сорвать горло. Разбить руки в кровь.

Отняла ладони от лица, пытаясь вздохнуть. Вновь не вышло. Кислород смешался с ним, с его запахом, его настроением, которое за несколько секунд заполнило до отказа прихожую.

Она разбивалась. Вера Кузнецова разбивалась о собственные мечты и надежды, ставшие осколками.

Вновь зажмурилась, когда Костя попытался что-то сказать, так привычно прищурившись, что у неё сжалось в комок сердце.

До невыносимой боли хотелось им дышать. Лишь им задохнуться. Только не имела на это уже права. Даже смотреть... Она. Ему. Чужая. Сейчас. В эти секунды. Никто. Он не должен на неё вообще так смотреть. Он не должен объясняться и разъяснять. Он ей ничего не должен.

Прикусила внутреннюю сторону щеки и открыла глаза. Встретилась со знакомым серым взглядом. Её больше не существовало. Зачем Костя так смотрел? Её больше нет.