Любовь Жигана
Шрифт:
К сожалению, его ненавидели слишком многие. Наверное, его кличка слишком откровенно показывала каждому встречному, что Константин не станет подчиняться чужой воле, чужим интересам и чужим приказам. Что он хочет быть хозяином своей жизни. А для многих нет ничего более раздражающего, чем человек, не желающий подчиняться их воле.
Это Константин испытал на себе особенно тогда, когда, открыв кооператив в первые годы перестройки, бросился в бурные волны мутного российского бизнеса. А бизнес без навязывания своей воли конкурентам не существует. Иначе это не бизнес, а верный путь к разорению. Путь, который
Богатым становится только тот, чья воля, направленная к этой цели, оказывается сильнее; тот, кто больше других хочет стать богатым.
Жиган, в силу того же самого свойства своего характера, из-за которого он получил кличку, признавал, в основном, разговоры с конкурентами только с позиции силы. И по какому-то известному каждому старшекласснику физическому закону встречал в ответ сопротивление, равное давлению, которое он оказывал на своего противника. «Действие равно противодействию».
Законы, оказывается, действуют не только в физике. Ведь пряников, как известно, всегда не хватает на всех. И оставшиеся без своей доли вступают в драку с теми, кому пряники достались. Короче, сначала – раздел всего, что можно разделить, между теми, кто сильнее других; потом – передел, очищение от тех, кто успокоился и ослабел; потом – следующий передел, и так до бесконечности.
«Замкнутый круг!» – думал Константин, шагая от станции метро по переулку в сторону Большой Никитской.
Долго искать салон «Happy Body» ему не пришлось: он находился почти напротив Брюсова переулка. Увидев небольшой домик, отгороженный от улицы чугунной оградой, Константин скептически поморщился – очень уж невзрачным показалось ему строение.
Слишком уж простенько для солидной фирмы. Константину очень важно было составить точное мнение о возможностях салона, рекламу которого он прочитал. Слишком важное дело он хотел доверить его мастерам. Именно мастерам, поскольку он не мог прийти обычным путем, как все другие клиенты.
Он и без того устал от скрытности, к которой вынуждало его преследование со стороны и ФСБ, и преступного мира. Идя по московским улицам, он каждые пять шагов напряженно оглядывался и судорожно ощупывал глазами все, что оказывалось за его спиной. Не увидев ничего подозрительного, он немного успокаивался и шел дальше. Это был уже рефлекс, с которым Константин ничего не мог поделать, да, собственно, ничего делать не хотел. Напротив, он постоянно помнил, что опасность может возникнуть в любую минуту, когда ее не ждешь.
Константин хорошо знал, как неожиданно возникают в Москве враги – на джипе из-за ближайшего поворота. Окно в джипе уже открыто, и из него торчит ствол автомата. Вот-вот раздастся очередь, и у тебя остается лишь пара секунд, чтобы лай этого автомата не стал последним, что тебе суждено услышать в этой жизни. Впрочем, почему – «в этой»? Никакой другой у тебя никогда и не будет… Принимай то, что тебе досталось.
«Жизнь дается только один раз! – усмехнулся Константин, вспомнив полюбившуюся цитату. – И прожить ее нужно… На этом поставим точку. Прожить ее нужно, какая бы она ни была. А вот как прожить? Наверное, так, чтобы не было мучительно больно тем, кто рядом с тобой. До смерти больно…»
Если кто-то
Поэтому знакомство ни с директором салона, ни с кем-нибудь другим из числа его руководства не входило в планы Константина. Его интересовали исполнители, те, кто делал конкретное дело, а вовсе не те, кто брал за это дело деньги.
Стоявший у входа охранник покосился на довольно внушительную фигуру Панфилова, но не окликнул его и не загородил дорогу. Да и не фигура Константина его скорее всего насторожила, а напряженный взгляд, брошенный им на охранника. Взгляд человека, одновременно готового и к нанесению удара, и к бегству – в зависимости от того, что он увидит, сколь многочисленным и сильным окажется противник.
«Спокойнее, Костя! – предупредил себя Панфилов. – Держи себя в руках. Внутри за тобой никто следить не будет, расслабься».
Внутри, как оказалось, и некому было за Константином следить. Большой холл перед кабинетом, который служил Диане Савской приемной, был пуст – клиентов Савская принимала только раз в неделю. Она брала с них такую плату за услуги своего салона, что могла позволить своим специалистам работать не торопясь. Все остальные дни недели Царица отводила деловым контактам, уходу за собой и отдыху.
Диана Савская очень много моталась по Европе, перенимая в знаменитых парижских, мадридских, венских и пражских салонах все, что только можно, и беззастенчиво перенося это в свое московское «царство». Но в приемные дни она непременно возвращалась в Москву, даже если для этого ей приходилось перелетать через океан. Попасть на аудиенцию к ней даже на минуту считалось невероятной удачей. Царица очень высоко ценила свое время.
…В холле, в котором Константин оказался с улицы, почти никого не было – лишь секретарша и какой-то длинноволосый хлыщ, который принялся нагло разглядывать Константина, едва тот вошел.
Константин направился к секретарше и в ответ на свой первый вопрос: «Кто из известных людей пользовался услугами салона?» – получил красочный проспект, в котором популярная певица сменяла популярную тележурналистку, а известная фотомодель – не менее известную манекенщицу. Эти страницы Константина мало заинтересовали. Он хотел увидеть своими глазами, что умеют мастера салона делать не с женскими, а именно с мужскими лицами.
– Простите! – услышал он вдруг над собой голос, и рука его дернулась к карману, в котором лежал пистолет. – Кажется, вас не устраивает ваше лицо? Я правильно понял вашу проблему?
Константин молча посмотрел на человека, обратившегося к нему с вопросом. Это был тип, что сидел в глубоком кресле, положив ноги на журнальный столик, когда он вошел.
«Какого черта?» – красноречиво спрашивал взгляд Панфилова.
– У меня точный взгляд и хорошее чутье, – усмехнулся тип. – Клиентов я узнаю моментально. У них чаще всего на лице написано неудовлетворение своей внешностью.