Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире
Шрифт:
— Что?! И к ужину какие-то претензии?! — Залесская снова хватается правой рукой за горло.
— Да я просто так спросил!
Все молча начинают накладывать себе в тарелки пиццу. Стук вилок и ножей, долгая пауза, потом Кучеренко замечает:
— А все-таки когда вы, Люсенька, дежурите по кухне, это просто праздник души.
— Это для тех, у кого все радости жизни остались только в ощущениях собственного желудка! — тут же вклинивается Виолетта.
— На что это вы намекаете, девушка? — прищуривается пенсионер.
— На
— Вот дура! — громко ахает Люська. Зося осуждающе качает головой, Серафима Евгеньевна раздувает ноздри тонкого аристократического носика. Мария Залесская бледнеет и громко стонет:
— Нет! Я не могу так больше! Не могу!
И начинает рыться в бездонных карманах.
— Правильно: выпей порошочек, — кривит губы Виолетта.
Это уже слишком! Люба слышит, как соседнее кресло громко скрипит. «Да это просто стерва!» — слышится оттуда. Похоже, Стас вспомнил бывшую жену. Виолетта сейчас просто обязана упасть в рейтинге на самую нижнюю строчку. Лучше уж пусть в «Игре» останется скучный инженер Суворов.
Писательница, порывшись в карманах, достает белый прямоугольничек и начинает долго его разворачивать.
— Успокоительное? — сочувственно спрашивает инженер.
— Да. Самое верное, — утвердительно кивает Залесская. Кто-то заботливо ставит перед ней стакан с водой.
Дальше сцена, которую телезрители видели уже много раз. Залесская запрокидывает голову и медленно ссыпает в рот порошок. Судорожное глотательное движение белого горла. Но дальше… дальше… Она резко начинает кашлять, задыхаться, руками судорожно хватается за горло, словно хочет его разорвать, вытащить обратно порошок, лицо синеет, вот Залесская падает вместе со стулом и замирает.
Сидящие за столом участники «Игры» — несколько минут в шоке.
— Что… что… что это с ней? — удивленно шепчет Серафима Евгеньевна.
— Как это что?! — кричит инженер Суворов. — Как это что?! Вы разве не видите?! Она же умерла!!
— Ха, — очень неуверенно роняет Виолетта.
Кучеренко кидается к Залесской первым и, взяв ее за руку, пытается найти пульс, говорит:
— Пульса нет. Точно — нет пульса. Умерла.
— Умерла? Как это умерла? — шепчет Люська.
— Очень просто. — Инженер Суворов вытирает носовым платком вспотевший лоб.
— Вы, вы, вы… рядом сидели! — в ужасе смотрит на него Зося.
— Ну и что?!
— Вы все тупицы, неужели ничего не поняли?! — возмущенно кричит Виолетта. — Это же самоубийство! Демонстративное самоубийство! В прямом эфире! Старая дура поняла, что завтра вылетит из «Игры», и покончила с собой!
— Да как ты можешь! — кидается на нее Люська. — Замолчи!
— Но насчет самоубийства мысль рациональная, — замечает Алексей Градов. — Она была весь вечер не в себе.
— Но… вот так… — едва шевелит губами Серафима Евгеньевна.
— А помните? — Виолетта говорит
— Да. Точно, — кивает инженер Суворов. — Сказала.
— Ну и вот. — Красотка торжествующе поднимает вверх указательный палец: — Я вам говорю: это самоубийство!
— Надо бы ее вынести. — Алексей Градов первым поднимается и сдергивает с дивана дорогое покрывало с цветочным узором.
— Зачем же? — шепчет Серафима Евгеньевна. — Покрывало такое красивое! Ведь нам его не вернут!
— Вам бы все цветочки, — неожиданно зло возмущается инженер Суворов. Очень милый и хороший человек, как вещала его жена Маня.
Залесскую поднимает с пола пенсионер Кучеренко. Поднимает неловко, одной рукой держа под колени, другой под спину чуть пониже лопаток, голова писательницы запрокинута, и в это время совершенно неожиданно на пол падает русый парик. Все громко ахают: голова Марии Залесской ужасна — почти нет волос, голый череп.
— Кто знает, чем она больна? Была… — все так же негромко шепчет Серафима Евгеньевна.
Виолетта приоткрывает рот:
— Вот это да! А я думала, что ничего нет хуже волос апельсинового цвета! Оказывается, у этой совсем никаких нет! Кошмар!
— Придержала бы ты, наконец, язык! — обрывает ее Люська. — Ведь это ты ляпнула про климакс!
— А наша гадалка про волосы! И вообще: кто это весь вечер плел про больную постель, слезы и прочее?
— Я… я… — Серафима Евгеньевна даже захлебывается, — я… не знала. Это же карты. Всего лишь карты.
— Что-то они у вас всегда в тему, — язвит Виолетта. — Помните, как вытащили Сенечке туз пик?
— Хватит вам! — Градов подходит к Кучеренко: — Яков Савельевич, давайте вместе.
Инженер Суворов тоже наконец приходит в себя и идет на помощь к мужчинам.
— Понятно теперь, у кого был самый высокий рейтинг, — некстати говорит Зося.
— Что ты плетешь? — удивленно смотрит на нее Люська.
— Сначала Сеня, теперь вот она.
— Это самоубийство, — говорит Виолетта.
— Ну, разумеется. Самоубийство.
А Зося не так глупа. Но тем не менее она заявляет первой:
— Я отсюда не уйду. Что бы ни случилось. Все поняли?
— Ай да «папа»! — усмехается инженер Суворов. — Ай да молодец! А между прочим, с другой стороны тоже кто-то сидел.
— Я?! — вскрикивает Зося. — Да как вы можете?!
— А почему это все шишки должны на меня валиться?
— Так, взялись! Все вместе! Понесли! — командует Кучеренко.
Мужчины на покрывале несут Марию Залесскую к дверям. Та же сцена, что неделю назад с Сеней Сайкиным: осторожно приоткрывается входная дверь, тело оставляют на крыльце, пауза в несколько долгих секунд, и дверь закрывается. Только после этого к крыльцу по грязному серому снегу бегут люди.