Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем.
Шрифт:
Он все равно молчал. Стаса это не смутило. Личность выяснят, остальное сам расскажет. Посидит в «обезьяннике» пару дней и расколется. На вид изнеженный мальчик, не боец. Кто-то натравил его на Сашеньку, не иначе.
Люба ждала Стаса на той же скамейке под сиренью. Сашенька Сосновская уже ушла на процедуры,
— Пошли, — буркнул он.
— Что тебе рассказал этот юноша?
— Пока ничего. Но расскажет. Слушай, отвезу-ка я тебя домой, а?
— А ты?
— Есть одно дело. Хочу обратиться к следователю. Не устроит ли он мне встречу с Полиной Стрельцовой?
— А Антон?
— После.
— Уходить отсюда не хочется, Стас. Хорошо! — Люба кивнула на сирень.
— Наломать тебе, что ли веник?
— Стас! Не смей!
— Тьфу ты! Жалко им сирени, что ли?
— Не надо. Уже прошло. Пойдем.
Люба поднялась со скамейки и направилась к выходу из парка. Был бы у нее дом в деревни и кусочек земли, обязательно выпросила бы отросточек сирени у местного начальства. Откуда ее, интересно, завезли такую? Из питомника, что ли? Но — хороша!
2
… Стас проводил ее до дверей, и перед тем, как Люба повернула ключ в замке, напомнил:
— Никуда не выходи. Поняла?
Она кивнула.
— Я позвоню, чтобы проверить, как ты. Как только появится возможность, обязательно позвоню. Поняла?
Люба еще раз кивнула.
Но, оставшись одна, решила нарушить слово и уселась за компьютер. Тут же отправила сообщение Мики:
«Я дома одна. Хотите поговорить?»
«Я хочу вам рассказать что-то важное», -пришел немедленный ответ.
«Расскажите»
«Я нашел доказательства, которые хотел бы передать вам при личной встрече»
«Что это за доказательства?»
«Записи Михаила Стрельцова. Кто и сколько ему был должен. Кроме того, я могу многое рассказать про Олега Петрова. Я знаю, кто его убил. Вы располагаете временем?»
«Да», — подумав, написала она.
«Я сейчас на даче, семьдесят километров по Рижской железной дороге. Вы могли бы туда подъехать?»
«А поближе нельзя?»
«Вы успеете вернуться. До вечера далеко. Мы встретимся на платформе и поговорим. Я передам записи и свои показания, которые заранее написал. Поймите, я очень хочу помочь Полине».
«Я не могу. Это слишком далеко»
«У меня есть не только бумаги, но еще и пистолет, из которого убили Олега Петрова. Я думаю, что на нем есть отпечатки пальцев убийцы».
«Хорошо. Что мне делать?»
«Езжайте на Рижский вокзал, садитесь в любую электричку, следующую до Волоколамска или Шаховской. На платформе "Семьдесят третий километр" я буду вас ждать у первого вагона»
«Как я вас узнаю?»
«Высокого роста, волосы темные, одет в джинсы и синюю футболку с надписью "Планета Голливуд"».
«Маленькая женщина в джинсах, сером свитере и со спортивной сумкой черного цвета через плечо»
«По моим расчетам вы будете на месте часа через три, три с половиной, если выйдете из дома немедленно и повезет с электричками».
«Выезжаю».
«До встречи».
Выключив компьютер, Люба начала по-быстрому собираться. Итак, Антон на даче. Но Стас об этом не знает. Она уже была уверена, что Мики — это Антон Сосновский. Должно быть, он на той самой даче, где пишет статьи о знаменитых родственниках его бабушка. Но откуда у него пистолет? Интересно, кто же убил
Потом Люба все-таки набрала номер Самохвалова, чтобы услышать: «Абонент не отвечает или временно…» Аккумулятор, что ли разрядился? Самохвалов такой рассеянный!
— Ну и пусть. В конце концов, у меня с собой телефон.
На всякий случай она оставила Стасу сообщение на автоответчике:
«Стас, меня нет дома. Мики, то есть Антон, предложил встретиться на железнодорожной платформе под названием "Семьдесят третий километр" по Рижской железной дороге. Хочет передать мне какие-то важные документы и рассказать, кто убил Олега. Не волнуйся, я с платформы ни шагу. Лучше будет, если я с ним поговорю, а не ты. Как думаешь? До вечера».
До «Рижской» она доехала за полчаса. С электричками повезло: «окно» уже закончилось, и они отходили от конечной станции одна за другой. Правда, большинство из них следовали до Нахабино или Дедовска. Некоторые до Новоиерусалима. Люба сверилась со схемой и увидела, что эти станции гораздо ближе, чем платформа «Семьдесят третий километр». Она купила билет, прошла на платформу и стала ждать. Народу было много даже в будни, начался дачный сезон.
Наконец объявили, что следующий электропоезд проследует до станции Волоколамск. Люба поднялась со скамейки. Завидев электричку, люди ринулись к краю платформы, расталкивая друг друга.
— Это еще что! — услышала она. — В пятницу вечером здесь просто Бородинская битва!
– вздохнула интеллигентная дама в очках, пытаясь высчитать, где окажется дверь в вагон.
– Прошлый раз я засекла эту самую черточку. Точно, здесь!
Электричка протащилась чуть дальше, и даму смяли и оттеснили в сторону. Теперь уже Люба не жалела, что у нее нет дачи. Почувствовать себя в центре Бородинской битвы ей не хотелось.
Сегодня же на конечной станции сидячих мест хватило всем. Электричка тронулась, кто-то полез за газетой, кто-то за бутербродами и минеральной водой. Открыли окна, в вагоне тут же завыло и загудело. Когда стали проносить мороженое, пассажиры дружно полезли за кошельками. Обертками эскимо вагоне зашуршали не потому, что истосковались по мороженому, а от скуки. Кто-то все время спотыкался о сумку в проходе, стоявшие пассажиры переругивались с владельцем, он лениво огрызался. Кто-то сходил, кто-то заходил, вагон постепенно заполнялся, потом освобождался, и к середине пути все расселись, угомонились, и в электричке стало совсем по-домашнему. Шуршали страницы газет, велись неспешные разговоры о погоде и предполагаемом урожае.
— Ягод должно быть много, — вздыхала старушка, сидящая напротив Любы. — Но сахар уж больно дорогой.
— Скажите, я семьдесят третий километр не проеду? — спросила она.
— Я тебе, девонька, скажу. Вместе выйдем. Ты на дачу?
— На дачу.
— А к кому?
— К знакомому.
— Фамилию-то назови, может, соседи?
— Сосновские.
— Нет, не знаю таких, — с сожалением сказала старушка. — Не слыхала. Я вообще-то любительница: всех обойду, все расспрошу… Сосновские… Нет, не слыхала.