Любовная косточка
Шрифт:
Она вдруг рванулась с места, и даже Жюль не успел ее перехватить. Еще немного — и физиономия месье Рейва пострадала бы — и весьма существенно, но в последнюю секунду Клер замерла, словно налетела на невидимую стену.
Рен Рейв не шевельнулся, не сделал даже попытки защититься, но синие глаза смотрели так, что Клер разом растеряла весь воинственный настрой.
— Вы и вправду думаете, что я так озабочен навредить вашему маленькому доморощенному кафе? — спросил Рен приглушенно, словно они с Клер были одни в ухоженном дворе, посреди пальм, статуй и фонтанов.
Думала
— Вульгарная кухарка! — воскликнула Агнес, бросаясь между Реном и Клер, и отталкивая ее. — Уходите отсюда! Иначе нам и правда придется вызвать полицию!
— В самом деле, Клер, — Жюль обнял сестру за плечи, — криками тут ничего не добьешься.
Она позволила себя увести, каждый шаг оглядываясь глядя на Рена, только оказавшись за оградой, опомнилась и крикнула:
— Воры и обманщики — вот вы кто! Вы не имеете права называться поварами!
— Какая ужасная сцена, — вздохнула Агнес, прижимаясь к Рену. — Эта крикливая девица по-настоящему опасна. Я пожалуюсь мэру.
Рен Рейв, прищурившись, смотрел вслед сестре и брату Леферам, пока они не скрылись за дверями своего дома, а потом подозвал главного повара и сказал совершенно будничным тоном:
— Ты уволен, Бонбон. Забирай свои ножи и уходи из моей кухни.
— Что?! — повар уронил платок. — Вы поверили этой…
— Ты уволен, — повторил Рен раздельно и пошел в дом.
Агнес побежала за ним.
Они прошли зал, причем Рен даже не взглянул на посетителей, которые очень оживленно обсуждали происшествие. Агнес раскланялась и разулыбалась, пытаясь скрыть неловкость, а потом взлетела на второй этаж за женихом, который зашел в свой рабочий кабинет.
— Ты не можешь уволить Бонбона, Рен! — начала она с порога.
— Я его уже уволил, — ответил Рен, усаживаясь в кресло и пододвигая чернильницу и перо. — Сейчас выпишу ему чек, чтобы получил двенадцать серебряников… в качестве оплаты за усердие.
— Какой грубый намек! — ахнула Агнес. — Ты оскорбишь его до глубины души! А Бонбон — напоминаю тебе, если забыл — лучший повар в стране!
— Не настолько он хорош, если ворует чужие рецепты.
— Ты поверил этой вульгарной девице?! — Агнес схватилась за сердце и прижала руку ко лбу. — Мне дурно…
— Выпей воды, — спокойно посоветовал Рен, затачивая перо.
— Но ведь ясно, что она лжет, — Агнес передумала падать в обморок и подошла к столу Рена, нависнув над ним, как укор совести. — Она бесится оттого, что ее забегаловка доживает последние дни — и решила устроить скандал, чтобы еще хоть немного остаться на плаву. Ты же знаешь, ничто так не подпитывает интерес, как пикантные скандальчики!
— В чем ты пытаешься меня убедить? — Рен открыл чековую книжку и обмакнул перо в чернила. — В том, что Бонбон, который все блюда готовит исключительно по рецептам Эскофье, вдруг придумал два потрясающих новых блюда?
— Ты не изменишь решения? — спросила Агнес, и в голосе ее послышались угрожающие нотки.
— Нет.
— Ты мог хотя бы посоветоваться со мной, прежде чем решать — кого выгонять. Мой отец спонсирует этот ресторан, и я хотела бы, чтобы впредь…
— Вообще-то, мы сразу оговаривали, что в дела кухни никто из вас не вмешивается, — сказал Рен, заполняя бланк на двенадцать серебряников, — ни ты, ни твой отец. Но спасибо, что напомнила. Я ведь стал забывать, что всем обязан тебе и твоему отцу.
Гневная краска сбежала с лица Агнес.
— О! Рен! — прошептала она, округляя рот, как обиженный ребенок. — Я не хотела сказать ничего подобного…
— Но сказала, — Рен вырвал страницу из чековой книжки и поднялся.
— Ну не сердись, милый, — Агнес обняла его за шею, ластясь и мурлыкая. — Твоя глупая девочка не хотела ничего дурного… Поцелуй меня.
— Оставим поцелуи на потом, — сказал Рен и мягко, но непреклонно отстранил невесту. — Прости, я должен передать Бонбону чек.
Он ушел, и Агнес проводила его темным взглядом, поджав губы.
Прийти в бушон, поесть машон
— Вы читали утреннюю газету, мамзель? — спросил месье Пражен после утреннего кофе.
— Что пишут? — улыбнулась Клер, подавая ему на блюдце кусок яблочного пирога, политый ванильным соусом.
— Занятные вещи, — Пражен сделал глоток кофе и посмотрел на Клер внимательно и испытующе. — В интервью газете «Утро понедельника» артист королевского театра месье Эмильен Вален рассказал, что во время гастролей в городке Вьенне ему пришлось позавтракать в бушоне «У Лефера», и там он отравился несвежей рыбой и потом долго болел, в связи с чем ему пришлось прервать выступления.
— Что за ужасы вы рассказываете? — удивилась Клер. — Никто никогда не жаловался на нашу еду, да и месье Вален никогда не бывал у нас…
— Это вы будете объяснять толпам поклонниц Валена, — месье Пражен отправил в рот ломтик засахаренного яблока. — Редактор — мой давний знакомый, мы вместе учились, он сообщил мне, что каждый день получает горы писем от разгневанных женщин. Они требуют провести расследование и прикрыть заведение, лишь по недоразумению называющееся бушоном.
— Но это неправда! — чуть не плакала Клер.
— Хотел бы я с вами согласиться, — проворчал Пражен, допивая кофе. — Кстати, это мой последний визит к вам.
— Что?! Вы поверили этим нелепым слухам?!
— Мне нет дела до слухов, — высокомерно сказал писатель. — Но завтра я отбываю в кругосветное путешествие. Мне нужнаы смена обстановки, новые впечатления. Я думал, что навсегда оставил писательство, но перо зовет, и я не могу не откликнуться на его зов. Возможно, меня не будет года два-три. А возможно, я никогда не вернусь во Вьенн… если найду более приятное место.