Любовная лирика Мандельштама. Единство, эволюция, адресаты

Лекманов Олег Андершанович

…у меня была божественной красоты спальня с видом на Неву, она выглядела, как ледяной замок, и Мандельштам обомлел, заглянув в нее 154 .

А далее в стихотворении словесно-звуковые ассоциации чередуются со зрительными и литературными. Имя адресата стихотворения – Саломея – провоцирует вспомнить о Новом Завете и пьесе Оскара Уайльда, а еще в стихотворении упоминаются Ленор и Лигейя – женские персонажи Эдгара По и Серафита – героиня Бальзака 155 . Причудливость, сложность и несводимость

к единому знаменателю этих ассоциаций, как и в стихотворении «На розвальнях, уложенных соломой…», может быть мотивирована и полусном героини, и сомнамбулическим состоянием, в которое, по примеру рассказчика из «Лигейи» Эдгара По, впадает наблюдатель.

154

Васильева Л. Саломея, или Соломинка, не согнутая веком. С. 23.

155

Отметим, что «мечтой молодого Бальзака» Мандельштам впоследствии будет называть Ольгу Гильдебрандт-Арбенину (Арбенина О. О Мандельштаме. С. 551).

Исследователи (в первую очередь М. Л. Гаспаров и Л. Г. Панова в названных выше работах, а также Д. М. Сегал) 156 подробно описали и проанализировали цепочки прихотливых мандельштамовских ассоциаций, мы же здесь отметим, что «Соломинка» построена по схеме, опробованной поэтом в стихотворении «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…» предыдущего, 1915 года. Только в 1916 году наполнение этой схемы усложнилось. В обоих стихотворениях определяющим состоянием субъекта становится бессонница. И там и там описывается, как в полусонном сознании размывается граница между реальностью и высокой поэзией (в случае с «Соломинкой» – и с прозой). И там и там тяжкая водная стихия вплотную приближается к ложу главного действующего лица стихотворения. В стихотворении «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…»: «И море черное, витийствуя, шумит / И с тяжким грохотом подходит к изголовью»; в «Соломинке»: «Как будто в комнате тяжелая Нева» – и: «В огромной комнате тяжелая Нева».

156

Сегал Д. М. Осип Мандельштам: История и поэтика. Кн. I. М., 2021. С. 538–562.

Перекличку стихотворения 1916 года со стихотворением 1915 года важно зафиксировать, потому что она очень ясно демонстрирует: в «Соломинке» Мандельштам на время отступил от откровенно любовной лирики, образцом которой было стихотворение «Не веря воскресенья чуду…» (1916). В своей двойчатке поэт вернулся к утаиванию эротической темы в складках литературных и иных ассоциаций.

Вряд ли можно назвать образцом откровенной любовной лирики и второе стихотворение Мандельштама 1916 года, обращенное к Саломее Андрониковой, – «Мадригал». При жизни поэта, в отличие от «Соломинки», оно не публиковалось:

Дочь Андроника Комнена,Византийской славы дочь!Помоги мне в эту ночьСолнце выручить из плена,Помоги мне пышность тленаСтройной песнью превозмочь,Дочь Андроника Комнена,Византийской

славы дочь! 157

Одним из поводов для написания этого стихотворения «к случаю» (как определил его Каблуков) послужила семейная легенда адресата «Мадригала». Согласно ей, княжеский род Андрониковых (Андроникашвили) напрямую происходит от византийского императора Андроника Комнена I. Грузинский царь Давид Строитель выдал дочь Кату за брата византийского императора Исаака Комнена, и от этого брака родился сын Андроник Комнен. После убийства Андроника его дети якобы сбежали в Грузию, где нашли приют при дворе своей родственницы царицы Тамары. Отсюда и пошел род князей Андрониковых, важнейшим атрибутом герба которых стала византийская корона 158 .

157

ОМ-1. С. 297.

158

Думин С., Чиковани Ю. Дворянские роды Российской империи. Т. IV. Князья царства Грузинского. М., 1998. С. 117–118. Если поверить позднейшему интервью Саломеи Андрониковой, для Мандельштама ее княжеский титул был весьма важен: «Он тогда переживал свое, не княжеское происхождение» (Васильева Л. Саломея, или Соломинка не согнутая веком. С. 23).

Вторым поводом для написания «Мадригала», возможно, стала смерть матери Мандельштама 26 июля 1916 года. Об этой смерти и похоронах матери поэт в октябре написал стихотворение, ключевой образ которого (солнце на фоне ночи) знаменательно совпадает с ключевым образом «Мадригала»:

Эта ночь непоправима,А у вас еще светло!У ворот ЕрусалимаСолнце черное взошло.Солнце желтое страшнее —Баю баюшки баю.В светлом храме иудеиХоронили мать мою!Благодати не имеяИ священства лишены,В светлом храме иудеиОтпевали прах жены;И над матерью звенелиГолоса израильтян.Я проснулся в колыбели,Черным солнцем осиян! 159

159

Аполлон. 1916. № 9/10. С. 76.

Если наше предположение о связи двух мандельштамовских стихотворений 1916 года верно, то Саломея Андроникова в «Мадригале» выступает отнюдь не как объект эротического желания, а как потенциальная утешительница. Самим своим существованием она возвращает поэту смысл жизни, утерянный им после смерти матери. «Стройная песнь», в которую Мандельштам в «Мадригале» должен облечь восхваление Саломеи, помогает «превозмочь» хаос «тлена» и смерти.

Конец ознакомительного фрагмента.