Любовная проблема

Лорен Лэйн

Эмма покачала головой.

— Она заходила в первую неделю, чтобы проверить, хорошо ли я устроилась, но с тех пор ничего.

— Она возвращается через полтора месяца, так? Она пропустит свадьбу Джули.

— Да, меня это удивило, — сказала Эмма, подняв свой бокал и покрутив его. — Джули работает в Шпильке дольше всех нас, и Камилла всегда была ей почти как мать.

— Джули расстроилась, что Камиллы не будет?

— Удивительно, но нет. Джули превратилась в настоящего романтика сейчас, когда они с Митчеллом

приближаются к супружескому счастью. Я думаю, она бы предпочла, чтобы Камилла проводила время обнаженной со своим мужчиной, чем символически появиться на ее свадьбе.

Кэссиди поморщился.

— Обнажённая Камилла? Тебе обязательно было говорить это? Ты так меня ненавидишь?

Эмма улыбнулась.

— Тебе придется прочитать мою статью, чтобы узнать о степени моей ненависти. Но сначала...

Кэссиди наклонился вперед, выражение его лица стало напряженным.

— Верно. Вопросы.

— Ага. У тебя их всего три, как и у всех остальных. Что ты, вероятно, знаешь, учитывая, что ты ворвался на мои встречи с Джейсоном и Лероем.

Лерой был парнем, с которым она встречалась около двух недель, когда чувствовала себя особенно одинокой, и, соответственно, не замечала того факта, что Лерой был странным. Например, было странно когда он наблюдал за тем, как она спит.

Кэссиди перехватил Лероя в лифте несколько дней назад, и Эмма была очень рада, когда он в очередной раз сорвал ее интервью.

— Лерой выглядел немного ненормальным, — сказал Кэссиди, словно прочитав ее мысли. — В лифте он назвал тебя своей «прославленной возлюбленной». Я поехал с ним, чтобы защитить тебя, — сказал Кэссиди.

— Я тебя умоляю, — сказала Эмма, бросив на него взгляд. — Ты был тут ради развлечения.

Кэссиди усмехнулся.

— Признаюсь, я не ожидал, что он разрыдается, вспоминая день, который вы двое провели в Бруклинском ботаническом саду.

— Поверь мне, он человек, который любил цветы гораздо больше, чем когда-либо любил меня.

Кэссиди изучал ее.

— Кажется, тебя это не беспокоит.

— Меня нет, — сказала она, пожав плечами. — Нужно очень постараться, чтобы задеть меня.

— С каких пор? Раньше ты не была такой...

— И что? — она наклонилась вперед, повторяя его позу. — Такой холодной? Недоступной? Стервозной?

Он несколько мгновений удерживал ее взгляд, не отвечая. Затем сказал: — Задавай вопросы, Эмма.

— Почему ты так настаиваешь на этом? — спросила она.

— Почему ты так сопротивляешься?

— Я не сопротивляюсь, — запротестовала она. — Я просто... знаешь что? Ладно. Давай сделаем это.

Он поднял свой бокал и откинулся в кресле. Эмма положила блокнот на колени, скрестила ноги и глубоко вздохнула.

— Хорошо, мне пришлось подправить первый вопрос для тебя. Что касается остальных парней, я поинтересовалась их реакцией, когда отправила им электронное письмо с просьбой принять участие в статье, но поскольку ты был тем, кто навязал мне это...

— Ты могла бы сказать

«нет», — перебил он.

Она проигнорировала его.

— Итак, пересмотренная, специальная версия первого вопроса для Алекса Кэссиди: Какова была твоя реакция, когда я согласилась написать эту статью?

Кэссиди отхлебнул вина.

— Честно говоря, я был уверен, что ты откажешься. Тебе, наверное, следовало бы это сделать. Как ты справедливо обвинила, это был придурочный силовой ход с моей стороны. Так что, я думаю, если быть до конца точным, можно сказать, что моей первой реакцией было удивление. Но, если честно, это похоже на отговорку.

— Почему? — спросила она.

— Потому что, возможно, это была моя первая реакция, но она не была самой сильной. И не самая важная.

Эмма глотнула вина, но это не помогло ни внезапной одышке, ни колотящемуся сердцу.

— Хорошо... значит, если не удивление...

— Страх.

— Страх? — это было совсем не то, чего она ожидала. Она думала о самодовольстве. Может быть, облегчение или любопытство. Но страх?

— Чего ты боялся?

Он покачал головой и отвел взгляд.

— Понятия не имею.

Она подняла брови.

— Это то, что ты хочешь, чтобы я напечатала? Что ты был напуган, но не знаешь почему?

Он встретил ее взгляд.

— Мы с тобой оба знаем, что эта статья никогда не была о Шпильке. Ты напишешь её. Я напечатаю. Но давай ни на секунду не будем притворяться, что это не на сто процентов личное.

— Я не буду этого отрицать, — сказала Эмма, сохраняя ровный голос. — Но это все равно не объясняет, почему твоей реакцией на мое согласие был страх. Какими бы ни были причины, по которым я взялась за эту историю, я все равно стараюсь сделать ее точной.

На несколько мгновений они замолчали, прежде чем Кэссиди нарушил тишину.

— Возможно, мой страх был вызван подозрением, что между нами было больше незавершенного, чем я хотел бы признать.

Она по привычке начала записывать его ответ, но потом остановилась.

— Подтвердилось ли это подозрение?

Он изучал ее.

— Будет определено позднее.

Эмма вскинула руки в отчаянии.

— Ладно, этого я тоже не могу написать. Пока что моя статья будет похожа на одиннадцать дней с бывшими и один день большого жирного вопросительного знака.

Его губы дернулись.

— Почему бы нам не перейти ко второму вопросу? С первым мы разберемся позже.

— Прекрасно, — пробормотала она. — Когда ты думаешь о нашем совместном времяпрепровождении, что тебе больше всего запомнилось? Это может быть общее ощущение или конкретный момент...

Он поднял палец.

— Можешь не объяснять. Я уже слышал это раньше.

Эмма сделала приглашающий жест своим бокалом с вином и села поудобнее, как будто его ответ на этот вопрос не имел для нее никакого значения.