Любовная связь
Шрифт:
В его глазах плескался гнев.
— Я сказал, что отведу тебя.
Она налила воду в графин, вставила его на место и включила кофейник.
— Нет, спасибо. Мне лучше, когда тебя нет поблизости.
Он нахмурился. Кожа на его высоких скулах натянулась.
— Что бы это могло значить?
— Я всё ещё голодна. Хочешь чили?
— Нет, — неудовлетворённость поедала его, как рак.
Собака поднялась и подошла к Марни. Хозяйка почесала её за ухом. Джейк еле сдержал ругательство. Он завидовал собаке. К несчастью, теперь он был близко знаком с прикосновением этих нежных пальчиков. И он хотел ещё. Хотел её всю. Он был дураком. Она не виновата в том, что так желанна. И
На несколько благословенных счастливых минут он забыл о нём и позволил желанию затмить разум. Она была совершенной в его объятиях, идеальной женщиной.
Милым сном и ночным кошмаром.
Он почти опоздал с Первым законом выживания Долана.
Он вспомнил о нём за секунду до того, как проникнуть в её горячее влажное средоточие. Ему пришлось приложить значительное усилие и задействовать всё своё самообладание, чтобы отказаться от её предложения.
Вот почему он всегда держался подальше от таких женщин. Отдалялся от них. У него был отрицательный опыт общения с хрупкими блондинками. Шесть лет назад он чуть было не поплатился жизнью из-за тяги к ним. Это был сумасшедший коктейль из южноамериканских джунглей, неуместной в тех условиях белокурой «журналистки» и острого ножа. Он слишком поздно узнал, что светловолосая нимфа принадлежала лидеру той самой террористической группировки, за которой охотился Джейк. Её послали отвлечь его. И она справилась с заданием чертовски хорошо. Он повёлся на приманку, как юнец. Террористы стёрли свои следы и разделились, пока он лечил отбитые яйца и разрубленную трахею. Его лучший друг погиб, пытаясь спасти ему жизнь. Джейк никогда не переставал искать сукиного сына, который это устроил. В каждой вылазке, в каждой операции Джейк всегда держал ухо востро на случай новостей о Танцоре или информации о его местонахождении.
Он особо не верил в любовь и до встречи с Соледад. А после неё его вера полностью исчезла.
Память о случившемся заставила его на всю жизнь позабыть о хрупких нежных блондинках, основательно поколебав его оптимистичное отношение к людям. К чёрту логику — в его сознании блондинки стали синонимом боли, смерти и ада.
И хотя Джейк любил секс не меньше любого мужчины, он мог сдерживать свои порывы до подходящего места и подходящей женщины. Кого-то менее опасного для его душевного равновесия, чем эта сладко пахнущая бомба замедленного действия.
— Ты уверен? — спросила Марни, наивно глядя на него голубыми глазами, сексуальная как грех. Её сладкие маленькие соски соблазнительно торчали под слоем красного флиса.
— На все сто, — он прикусил язык, осознав, что она имеет в виду чили, а не его воображаемое путешествие по дороге памяти. Её кожа выглядела такой же мягкой, какой и была на ощупь. Нежная, как лепесток, шелковистая, пахнущая возбуждающим ароматом страсти. Он всё ещё улавливал его нотки. Сексуальная неудовлетворённость когтями терзала его нутро. У него было несколько вариантов: выпить, чтобы прервать связь мозга с мошонкой, снять напряжение самостоятельно или избавиться от соседства этой крошки как можно скорее.
— Я ухожу.
— Хорошо.
Унюхав его внутренний раздрай, Герцогиня прекратила резвиться, села перед ним и, склонив голову и вопросительно посмотрев ему в глаза, сочувственно заскулила, словно говоря: «Бедня-ажка». Что стало «великолепной» концовкой нескольких паршивых часов, проведённых в обществе этих двух любвеобильных созданий. Джейк наклонился, чтобы поднять с пола пальто — они сбросили его со стойки во время своего умопомрачения, — и мотнул головой. «Тупой ублюдок».
— Будь как
Марни скептически оглядела хибару.
— Ага, — она налила кофе в щербатую кружку, сделала глоток и поморщилась от неприятного вкуса. Затем посмотрела на него. — Увидимся.
Джейк захлопнул за собой дверь и вышел в дождь в сопровождении следовавшей за ним по пятам собаки.
Великолепно. Просто великолепно.
Глава 4
Хорошо, что Марни редко скучала. Она положила альбом для рисования рядом с собой на диван и потянулась, разминая затёкшие мышцы. В коттедже не было ничего интересного. После того как Джейк как ошпаренный выскочил на улицу, Марни, решив, что ложиться спать уже не имело смысла, бесцельно побродила по своему временному пристанищу.
«Как можно обойтись без каких бы то ни было личных вещей даже одни выходные?» — недоумевала она. Её крохотный дом в Саннивейле был наполнен дорогими её сердцу мелочами. Частичками её жизни. Фотографиями семьи, друзей и мест, где она побывала. Теми вещицами, которыми со временем непроизвольно обрастает любое жилище...
Любое, но только не жилище Джейка Долана, которое казалось ей выхолощенным обиталищем человека без прошлого и будущего — человека, живущего одним днём. Несмотря на грязь, дом Джейка выглядел каким-то стерильным, лишённым характера. Обезличенным. Как будто обстановка была тщательно выстроена, словно сценические декорации. Брошенная хижина в лесной чаще. «И разыгрываемая здесь пьеса явно не была мелодрамой», — с оттенком сухой иронии подумала она, бросив взгляд на узкую кровать у дальней стены.
В отсутствие Джейка Марни сделала несколько его портретных зарисовок — затейливых и тщательно проработанных. Большая часть их была скорее плодом воображения, чем фрагментами реальности. Ей пришлось как следует пофантазировать, чтобы изобразить Джейка улыбающимся, смеющимся, с любовью смотрящим на неё с рисунков — именно с любовью, а не с примитивным вожделением. Да, у неё было богатое воображение.
И хотя эта тяга к опасному незнакомцу вовсе не была предопределена, Марни подумала о совпадении во времени и нарисовала бабушку сидящей на пушистом облаке, хихикающей в кулачок и дёргающей за нити судьбы внучки.
При этом не имело значения, каким невероятным и алогичным было её влечение к этому буке. Главное, что Марни находилась во власти чего-то, чего никогда прежде не испытывала. Это превосходило простую животную страсть, хотя, господи помоги, и её было предостаточно. Нечто большее, чем физическое влечение, затронуло в её душе доселе неизведанные струнки. Как будто, увидев себя глазами Джейка, она смогла бы понять, какая она, настоящая Марни Райт. И самое малое, что мог бы сделать этот треклятый человек — просто находиться рядом и не мешать, пока она досконально изучает себя и свои возможности.
Дождь прекратился около часа назад, а Джейк отсутствовал уже почти три. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что её соседство для него нежелательно. Но Марни это не слишком волновало, несмотря на понимание несуразности её чувств и переживаний. Она знала его меньше суток! Просто невероятно, что она испытывала такие сильные эмоции безо всякого отклика с его стороны. Продолжительное отсутствие Джейка ясно говорило, что он не собирался переступать порог своего дома, пока Марни не покинет его.