Любовная западня
Шрифт:
— Забираете что, сэр? Как только пропавшие в целости и сохранности окажутся на твердой почве, нам просто нечего будет делать. — Бэбкок пожал плечами. — Если бы на борту яхты находились менее известные особы, вся эта история очень быстро заглохла бы. Просто еще одна компания перепилась в море…
— Может, это и так, — Рамон нахмурился, — но в данном случае у меня есть личный интерес.
— А как с делом Гомеса?
— К дьяволу этих кубинских бандитов! Пусть их отправляют в Плейнс, штат Джорджия, где они и должны, между
Бэбкок был готов взорваться:
— Сэр, я не любитель сам себя хвалить, но я очень много поработал по делу «Саргассуса» и…
— Никто не сомневается в достоверности ваших отчетов. Я ведь уже сказал, у меня здесь личный интерес, а не профессиональный, и… Что там такое, Паркинсон? — спросил капитан у новичка, просунувшего голову в дверь.
— Просят к телефону лейтенанта Бэбкока, сэр. Кажется, вертолет береговой охраны идет в Гейблз с тремя спасенными с «Саргассуса». Их нашли в море в шести милях от яхты.
Рамон схватил свой китель и бросился к выходу. Он был уже на полпути к двери, когда вдруг резко остановился.
— Ну? Так вы идете или нет? — спросил он у Бэбкока.
— Я не знаю, нужен ли я вам, — слегка раздраженно ответил тот, собирая папки со стола капитана.
На самом деле Рамона мало заботило, поедет ли лейтенант с ним в больницу. Единственное, что его заботило, так это удалось ли спасти Кейти Макфоллз.
Скарборо сообщил, что спасли только троих.
А когда яхта отошла от частного причала Шорберд, их было четверо.
Это значило, что один из пассажиров исчез. Кто же?
По дороге в больницу Рамон про себя молился, и его молитва была страстной и эгоистичной.
— Капитан Каррера? Я Хуан Морено. — Врач, ожидавший капитана у двери лифта на десятом этаже, протянул смуглую руку.
— Из какой вы части Кубы, док? — Усмехнувшись, Рамон пожал протянутую руку. — Да нет, не обращайте на меня внимания. Я просто вспомнил, как кто-то сказал, что в один прекрасный день Майами переименуют в Северную Гавану, Между прочим, не худо было бы отключить лифт. Если, конечно, вы не хотите, чтобы сюда просочились газетчики.
— Об этом уже позаботились: десятый этаж взят под усиленную охрану, как вы приказали.
— Как я что?.. — Рамон взглянул на лейтенанта Бэбкока. — Так значит, именно этим вы занимались там у входа, пока я отбивался от папарацци [1] ?
— Да, сэр. Я решил, что вряд ли вы настроены на общение с прессой. — У Бэбкока был совершенно невинный вид, за которым, однако, проглядывало изрядное самодовольство. — Я также поставил охранника на лестнице — на тот случай, если кто-нибудь из репортеров окажется таким хорошим спортсменом, что сумеет преодолеть десять этажей.
1
Репортеры скандальной хроники. — Здесь
Обычно Рамон делал выговор лейтенанту, если тот осмеливался покушаться на его полномочия. Но сейчас он этого не сделал. Сейчас у капитана были дела поважнее…
Рамон глубоко вздохнул и еще раз мысленно помолился за спасение Кейти. Капитан обещал себе, что если с ней все в порядке, то он откажется от сигар, виски «Чивас ригал» и еще от чего угодно. Кейти и сигары — все остальное для него ничего не значило.
— Док, те люди, которых сюда доставили… — Рамон откашлялся, пытаясь справиться со страхом. — Среди них была Кэтрин Макфоллз? Я уверен, что вы видели ее фотографии, так как она…
— Я еще не знаю, как зовут моих новых пациентов, капитан. Такого рода информация для меня не так уж и важна. Пока очевидно только то, что этим трем женщинам невероятно повезло.
У Рамона сразу отлегло от сердца. Трем… женщинам? Там одни женщины! Пожалуй, капитану следовало устыдиться своих чувств, но имя Джейсона Сэвилла ничего ему не говорило, а с Кейти Макфоллз все было ровным счетом наоборот. Он вспомнил, что держит под мышкой папку, раскрыл ее и вытащил оттуда фотографию Кейти.
— Вот эта. Она… как она?
Доктор Морено посмотрел на снимок и вновь на Рамона.
— Сейчас она выглядит не так здорово, как на снимке, но с ней все будет в порядке.
— Где она?
— Палата двести двадцать два, прямо по коридору. Слушайте, эти женщины прошли очень суровое испытание. Может быть, полицейские дела пока подождут? Да и мне нужно завести на них истории болезни, и…
— Простите, доктор, я знаю, здесь приказываете вы, но в данном случае придется отступить от правил.
Он должен ее увидеть, должен убедиться, что с ней действительно все в порядке. Потом, возможно, он вновь станет вести себя как полицейский, вернется к вопросам, которые задавал бы Бэбкок, если бы по-прежнему вел расследование…
Он стоял в полумраке, боясь приблизиться к хрупкой фигурке, утопающей в белых больничных простынях. На миг капитану показалось, что она перестала дышать, и он тоже задержал дыхание. Но женщина вновь стала подавать признаки жизни, и Рамон с облегчением вздохнул.
Она спала, и это было главное. А сейчас она проснется.
— Кейти! — шепотом позвал Рамон, медленно подойдя к кровати. — Кейти, все хорошо. Слышишь меня? Все хорошо.
Из распухших потрескавшихся губ несчастной вырвался сдавленный вздох. Рамон тихо ахнул, увидев, что стало с Кейти. Если бы доктор Морено не сказал ему, что в этой палате действительно лежит Кэтрин Макфоллз, он бы ее не узнал.
Хотя страшно обожженная кожа была обильно смазана кремом, припухшие веки задрожали от боли, когда Кейти попыталась открыть глаза.