Любовница Каменных Драконов
Шрифт:
Каменные веки огромной головы вдруг дрогнули. Протяжный рык разнесся над заснеженной пустыней, и Мэл отпрянула назад, прямо в спасительные объятья Алана, закрывающие ее от каменной головы.
– Кто, - прохрипел дракон, скашивая глаза и стараясь рассмотреть визитеров.
– Кто потревожил меня?..
Каменные ноздри, сделавшиеся подвижными и мягкими, с шумом втянули морозный воздух, и старый дракон вкрадчиво, гадко и зло рассмеялся.
– Самка, - сказал он с похотливой жадностью в дрожащем голосе.
– Самая спелая, самая сладкая, как светящаяся на жарком солнце ягода желтого винограда, налитая прозрачным соком.
Рык отдался металлическим эхом от стен, больно резанул уши. Алан зло усмехнулся.
– Странно, что именно ты говоришь о мерзавцах, - холодно заметил он.
– Тот, кто убил своих собственных детей.
– Если я такое чудовище, - прошипела голова с ненавистью, - то зачем ты пришел ко мне? И зачем привел эту женщину? Похвастаться? Показать, что не так уж ничтожен, и способен оставить потомство? Не отрицай; я чувствую, что ты был с ней. От нее пахнет тобой. Сладкая самка…
Старый дракон снова зарычал - яростно, неистово, - и Мэл обнаружила, что обнимает и спасается от его гнева в объятьях дракона. Алан обернулся в один миг, распустил крылья, чтобы казаться больше и страшнее. Он вздыбил гребень, выгибал шею и ревел в ответ голове отца, выпуская клубы раскаленного добела пламени из зубастой пасти.
Голова язвительно захихикала, вслушиваясь в гремящее под сводами пещеры эхо.
– Если бы я был жив, - издеваясь, заметил он, - то непременно напугался бы. Ты такой грозный! Ну, Алан! Хватит раздуваться, как лягушка с соломиной в заднице! Ты пугаешь ее - самочку…
Последнее слово голова хрипнула исступленно, настолько страстно, что Мэл уткнулась в горячую каменную чешую лицом и крепко зажмурилась. Ей было жутко, словно старик-дракон мог обернуться человеком, дотянуться и… взять ее.
– Время твоих спелых самок прошло, - ответил издевкой на издевку Алан.
– От тебя осталась одна болтливая голова, а это не то, что нужно женщине!
– Как же не так, - окрысился старик, оскалив зубы.
– Я языком сделаю больше, чем вы оба с Рэем своими членами!
И он бесстыже, отвратительно разинул пасть и вывалил огромный трепещущий мясистый язык.
– Лижи камни, - огрызнулся яростно Алан.
– Вижу, от твоего былого ума не осталось и следа. Мозг твой прокис уже давно, старый импотент!
– Даже не надейся на это, паршивец, - ответил старый дракон с ненавистью.
– Мой разум был острым до самого последнего вздоха.
– То есть, ты уничтожил своих детей сознательно?
– уточнил Алан.
– Зачем?
– Это все не то!
– рыкнул дракон.
– Хилое потомство, слабые самки! Они ныли и пускали сопли!
– Мерзавец, - выдохнул Алан.
– Они были детьми!
– Он сказал, - внезапно произнес дракон, и взгляд его остановился, будто старик что-то припомнил и очень этому удивился, - он сказал, что я уже стар, и сил мне не хватает…
Какие-то воспоминания всколыхнули память старого дракона, но тут же мертвенное оцепенение покарабкалось по его чешуе, и он, замирая в каменной неподвижности, успел лишь прошептать:
– Вкус меда на моих губах…
И стих. Пар еще клубился над каменной головой, но та стремительно остывала, и Мэлани поняла - на сей раз голова успокоилась навсегда. Последняя искра жизни погасла в старом драконе, стоило ему коснуться разумом его великой тайны и припомнить какого-то очень важного собеседника.
–
– Причем тут мед?
– Мне кажется, - неуверенно произнесла она, - что его отравили.
– Отравили, - недоверчиво фыркнул Алан, свысока глядя на Мэл.
– Это с чего же ты взяла?
– Мне кажется, - так же неуверенно продолжила Мэл, - он снова хотел… взять себе женщину, - она удушливо покраснела, припоминая, как старик называл ее самкой.
– Посмотри - все его последние мысли об этом. О спелой, сильной самке. Но сомневался. Кто-то нашептал ему, что он уже старый, и вполне возможно, этот кто-то мог ему предложить какой-то отравленный эликсир с медом…
Алан смолчал, но глаза его ярко сверкнули.
– Великие Ведьмы видят сердцем, - сказал он, наконец.
– Ты можешь быть права, ох, как права! Но кто это может быть?..
***
Почтенная Мать вела себя совсем непочтенно.
После яростного выпада Рэя она неслась с криком ужаса и укрылась в глубинах замка, но стоило отгреметь грозе над ее головой, она снова высунула любопытный нос и отправилась делать то, зачем явилась - подслушивать и вынюхивать.
Несмотря на то, что что сыновья Почтенную Мать не жаловали, у нее были верные люди в числе прислужников драконов. Да и место встречи было - Водяное Кресло в ботаническом саду. Камень, источенный струей теплой воды из горячих источников, что били из-под земли. Вода пахла на удивление приятно, цветами и отчего-то морем, и Почтенная Мать сделала вид, что вовсе ни за кем и не шпионит и никого и не ждет, а всего лишь отмывает белила со своего лица в лечебной воде. Она плескалась нарочно шумно, сопя и фыркая, как бегемот, намочила широкие шелковые рукава своего желтого одеяния, но ее жертвы не прошли даром.
– Прекрасная госпожа, - прошелестел тихий голос за ее спиной, и темная тень почтительно поклонилась.
– Рада служить вам.
– Ну!
– выкрикнула Почтенная Мать, оборачиваясь - но тени на прежнем месте уже не было. Она словно растворилась в темной сочной зелени сада, спряталась.
– Рассказывай, что там!
– Не оборачивайтесь, госпожа, - послышалось с другой стороны.
– Не нужно, чтобы вы видели меня, как и чтоб нас видели вместе. Я расскажу все. Только тише.
– Говори!
– с сильно забившимся сердцем выдохнула Почтенная Мать.
– Это не та женщина, которая подошла бы вашим сыновьям, - лаская слух Почтенной Матери, произнесла тень с видимым презрением.
– Она слишком дика и невежественна…
– Да-а-а, - прошептала, млея, Почтенная Мать, сжимая руки в кулачки. Презрительные слова медом лились в ее душу.
– Да и некрасивая она совсем, - продолжала угодливая тень.
– Волосы, конечно, светлые, а кожа черная, сгорела вся на палящем солнце. Наверное, работает в поле, нищенка. Нос вздернут; лодыжки слишком толстые, как у слонихи! Нет, совсем не пара драконам. Ни грации, ни умения держать себя… за такую гостью стыдно перед приличными людьми. И стыда совсем нет. Когда драконы не зовут ее, она сама скребется в их двери. И, похоже, она совсем не лечит господина Рэя. Потому что посещает то одного, то другого… А Алан-то не болен.