Любовница моего мужа

Барских Оксана

Перед Мишей не хотелось демонстрировать разлад, но это было глупо, все и так вскоре узнают, когда она подаст на развод. Она держалась из последних сил, хваталась за резавшее болью горло и тихо ревела, не издавая ни всхлипа, ни рева.

— Голос у тебя странный, ты что, плакала?

Миша всегда был проницательным, чувствовал ее настроение лучше, чем она сама, и Надя так отвыкла от подобной внимательности, что от переизбытка эмоций просто села там, где стояла, прямо на лестничные ступеньки, отдававшие ледяным холодом. Мелькнула мысль, что это вредно для яичников и потенциальной возможности забеременеть, но махнула

рукой. Даже здоровой, сделать она этого не могла, так стоило ли так беспокоиться? Особенно теперь, когда ей вонзили нож в спину.

Тая была права. Неспроста у Леши случались отлучки, задержки в офисе, ночевки в чужом месте. Неужели он был у другой женщины? Той, что родила ему ребенка, которого она, Надя, не смогла ему родить.

Миша прокашлялся, напоминая о себе, и Гдальская опомнилась, сдерживая всхлип.

— Упала, колени ободрала.

Надя не знала, почему сказала именно это, вдруг почему-то вспомнилась именно эта ситуация, когда она на первом курсе скатилась с крыльца, а Миша потом нес ее до общежития на руках. Помнила то чувство неловкости, которое не отпускало еще несколько дней, и бабочки, летавшие в животе. Впрочем, они быстро исчезли, когда Миша в очередной раз появился с новой девчонкой в универе, и она выбросила глупые мысли из головы, сосредоточившись на учебе.

— Замуж вышла, а осталась такой же неуклюжей, Надюш.

— Да.

Временно нажала пальцем на значок отключения микрофона и всхлипнула, закрывая рот ладонью. Опустила голову, слушая голос Миши и не слыша при этом, о чем именно он говорил.

— Так что ты хотела сказать, Надь?

Гдальская глубоко задышала и стерла ладонью слезы, включила обратно микрофон и насилу улыбнулась, думая, что голос так будет звучать веселее.

— Да нет-нет, ничего. Я тебе перезвоню.

Сбросила звонок, услышав шум сверху. Кажется, Леша вышел раньше, чем обычно. Замерла мышкой, надеясь, что он не решит спускаться по лестнице, и выдохнула, когда раздался звук закрытия дверей лифта. Подождала еще минут пять на случай, если он вернется, и прошмыгнула в квартиру. А там Надю ожидал погром и заплаканная Мира.

Племянница сидела напротив двери, у стены, и бездумным взглядом смотрела вперед. Глянула на Надю как-то равнодушно и потерянно. никак не отреагировала ни на ее появление, ни на отсутствие всю ночь.

— Что произошло, Мир? Это Леша всё устроил?

Гдальская кинулась к племяннице, ощущая, как внутри всё ноет, но уже приглушенно. На первое место встали Мира и ребенок в ее утробе. Вот о чем она не думала ночью, и сейчас за это ее охватил стыд. Она ведь уже пообещала ей, что они с Лешей заберут ребенка, а теперь всё пошло прахом. Прошло всего несколько секунд, как Надя приняла волевое решение. Они с Мирой справятся сами, без Леши.

— Да, это всё он.

Глухой голос племянницы прошелся ножом по Надиному сердцу, которое наполнилось гневом по отношению к мужу, который отыгрался на ее племяннице за собственную гнусность, которую больше не удастся скрывать.

Она кинулась к Мире и прижала к себе, словно за заботой скрывала собственные тревоги. Надя внезапно осознала, что у нее ничего нет. Квартира оформлена на Лешу, накоплений она не делала, а все свои, собранные до брака, истратила на врачей. Всё, что у нее было — только она сама.

Обвела взглядом квартиру, которую обставляла с такой любовью,

и по венам потекла лава от осознания того, что теперь здесь будут жить любовница Леши и их сын.

— Нам надо будет съехать, Мир.

— Куда? — тут же насторожилась племянница, но мысли Нади утекли уже в другое русло, и она не ответила.

Достала телефон и решила написать другу, пока не передумала.

“Помнишь, ты говорил, что мое прошлое место вроде как освободилось? Никого не взяли еще?”

Отправила Мише сообщение, не в силах говорить с ним сейчас по телефону. От него сразу же раздался звонок, но Надя сбросила. Была не в состоянии, ее всю колотило.

“Не могу говорить.”

“У тебя что-то определенно случилось. Приставать не буду с расспросами, но ты меня знаешь. В общем, со следующей недели выходи. Еще какая помощь нужна?”

Да, Миша очень хорошо ее знал, и она его тоже. Может, это было опрометчивое решение с ее стороны? Разве сможет она работать с Лешей в одном здании, смотреть на него после предательства?

А у тебя есть выбор, Надя? Шепнуло подсознание, и Гдальская затолкала все страхи глубоко внутрь. Раньше ей казалось, что если Леша ей изменит, она умрет сразу же на месте, но этого не произошло. Да, было больно, но ее держала на плаву мысль о ребенке, о сестре, лежавшей по-прежнему в коме, теперь Наде придется оплачивать ее пребывание в больнице самой, из собственных средств, которых у нее не было.

“Спасибо тебе, Миш”.

Отправила последнее сообщение другу и на ватных ногах пошла в ванную. Нужно было остудить горящее и опухшее после слез лицо. Отключила телефон и после легла на диван, не в силах даже смотреть на супружескую кровать. Ей бы начать собирать вещи, объясняться с Мирой, но голова продолжала болеть, а силы покинули ее еще вчера, так что всё, на что Надя сейчас была способна — лежать и смотреть вникуда. Будто не человек вовсе, а робот. Сломанный, опустошенный.

Глава 14

Надя не заметила, как уснула. Возможно, сказался стресс, разочарование, усталость. Глаза открыла резко, словно ощутив на себе чужой взгляд.

В комнате было темно, несмотря на незакрытые шторы. Видимо, проспала до самого вечера. Напротив обозначился силуэт, сидевший около дивана на корточках.

— Леша, — по привычке мягко протянула, а затем прикусила губу. Прокашлялась и поправила себя. — Алексей.

— Сердишься?

Это самый глупый вопрос, который он мог ей задать. Надя поджала губы, ощущая, как натянулась кожа, приняла вертикальное положение и протерла ладонями лицо, сгоняя с него сонливость.

— А сам как думаешь?

У нее не было сил ругаться или выяснять отношения. Внутри царила тягостная пустота, которую ей не хотелось ничем заполнять.

— Согласен, глупый вопрос с моей стороны. Конечно, злишься.

В иной раз Гдальская бы обратила внимание на его усталый тон, но сейчас лишь отвела взгляд в сторону коридора, из которого в зал просачивался яркий свет.

— Мне, наверное, вещи надо начать собирать.

Когда сохранять молчание стало невмоготу, Надя поднялась и стала вдруг суетиться, осматриваясь по сторонам и пытаясь понять, что ей нужно забрать с собой.