Любовница на двоих
Шрифт:
— Но ведь мой гид сказал, что вся территория мотеля просматривается видеокамерами, — недоумевала я.
— Да ни черта она не просматривается! Одна видеокамера — в спальне у надзирательницы. Виден только коридор, но старуха сегодня изрядно устала, поэтому именно сегодня мы с Галиной решили рискнуть.
— А как она смогла подпилить решетку?
— Элементарно. Ножовкой.
— Но ведь там нужна мужская сила…
— Дело в том, что еще совсем недавно Галина была мужчиной. — Дина тихонько засмеялась и обняла подругу за плечи: — Когда-то Галина была Геннадием. Скоромным образованным пареньком.
— Это
Девушка по имени Галина замотала головой, достала пачку сигарет и закурила. Она затянулась так, как затягиваются мужики.
Смачно и аппетитно, показывая тем самым, что именно мужики знают настоящий толк в сигаретах.
— Вот видишь, до сих пор не могу расстаться со старыми привычками. Я могу бросить все что угодно, но только не курить. Врачи говорят, это очень вредно, но ничего не могу поделать, тем более когда выпью.
Вино ударило мне в голову, я ощутила то, что боль ушла, побои перестали меня беспокоить.
— Во дела. — Я еле слышно хихикнула. — Так ты, получается, раньше мужиком была?
— Была.
— Ну и на черта тебе это нужно?
— Что именно?
— В женщину превращаться?
— А почему ты женщина?
— Странный вопрос. Наверно, потому, что я ею родилась.
— Получается, что. тебе повезло. А вот мне — нет. Природа ошиблась, приходится исправлять ее ошибки.
В том, что Галина не шутит, я уже не сомневалась. Она была спокойной, хотя этот разговор не мог ее не нервировать. Разлив остатки вина по рюмкам, она поставила бутылку под стол и закинула ногу на ногу. Бог мой, да ведь если присмотреться, в ней и в самом деле преобладает мужское начала! Я, конечно же, слышала о так называемых транссексуалах, но никогда не видела их.
— Галя, а та операция, которую ты делаешь, болезненна?
— А разве есть безболезненные операции? К тому же это очень опасно, и меня об этом не раз предупреждали, но по мне так уж лучше сдохнуть, чем всю оставшуюся жизнь быть мужиком. Вероятность летального исхода велика, но меня это не пугает.
— Да ты и во дворе-то играла только с девчонками, — поддержала ее Дина. — И все твоя мать чокнутая! Мечтала родить девочку, а когда родила пацана, стала изображать из него девочку — отрастила тебе длинные волосы, заплетала косичку. Тебя ведь даже в школе все называли то педиком, то голубым.
— Это были самые страшные времена моей жизни, — Галина снова глубоко затянулась. — Очень тяжело быть снаружи парнем, а внутри самой настоящей девушкой. Это раздвоение сводило меня с ума. Впереди маячила армия. Я жутко боялась этого, не могла представить себя в одной казарме с мужиками. Я твердо знала одно: если мне не сделают операцию по смене пола, я просто наложу на себя руки.
— Но ведь такая операция стоит огромных денег!
Я почувствовала, как от всего услышанного у меня на лбу выступила испарина.
— Да, деньги были проблемой. Естественно, я не смогла бы заработать такие деньги за всю свою жизнь, мне пришлось подключить родителей. Мой отец довольно известный бизнесмен, имеет свой капиталец. Сколько себя помню, он всегда ругался с моей матерью, упрекая ее тем, что она вырастила педика. Он жутко меня ненавидел, даже брезговал со мной сидеть за одним столом. Готов был сунуть любые деньги, только бы я исчезла из родительского
— Я даже не помню, когда мы виделись с тобой в Москве в последний раз. — Дина подняла бокал и чокнулась с Галиной. — Как прошли операции-то?
— Надеюсь на лучшее. Я сама плохо понимаю, как такие муки ада прошла. Самое страшное осталось в России. Все пытались сделать из меня придурочную и пожизненно засунуть в психушку. Открытым текстом говорили, что у меня нет никаких проблем с природой, мол, у меня только одна проблема — с головой.
— Ты лежала в психушке? — опешила Дина.
— И» не раз. Наверно, поэтому мы так долго не встречались в Москве, а смогли встретиться только в Штатах.
Тема разговора вызывала во мне довольно противоречивые чувства — от интереса, перемешанного с жалостью, до какой-то непонятной брезгливости. Да чего уж там! В принципе мы все по-своему ошибки природы. Кто-то меняет пол, кто-то продает еще нерожденных детей…
— Психушка — отличная школа выживания Из меня делали дуру, но я не поддавалась и каждый день доказывала свою решимость стать женщиной. Врачи смеялись мне прямо в лицо, а санитары, выходящие в ночную смену, закрывали меня в туалете, ставили на колени, а иные трахали… Я подчинялась, потому что любое неподчинение привело бы к тому, что меня накололи бы какой-нибудь мурой, накормили колесами и довели до настоящего безумия. Отбарабанив в дурдоме положенный срок, я смогла получить справку о том, что нуждаюсь в операции по смене пола. Боже мой, я как вспомню этот день, до сих пор не нахожу себе места. Я рыдала и кричала от радости. Я не могла поверить, что добилась своего. Потом я около полугода принимала женские гормоны, от которых меня страшно колбасило и ломало, как наркомана. Таким образом организм перестраивался из мужского типа в женский. У меня уменьшилось количество волос на груди, на ногах и на лице.
— Господи, это же с ума сойти можно, — не выдержала я. — Ради чего такие чудовищные муки?
— Я бы все это не перенесла, — поддержала меня Дина.
Чтобы понять меня, нужно побыть в моей шкуре, — сказала Галина, не переставая курить. — Перед операцией я подписала бумагу, освобождающую врачей клиники от ответственности в случае неудачного исхода. Операция-то ведь нешуточная. Перекройка половых органов, силиконовая грудь и еще целая куча различных прибамбасов. В реанимации с неделю пролежала, чудом осталась жива, а когда увидела количество подключенных ко мне разных проводов и трубок, сознание потеряла. К сожалению, операция прошла неудачно, организм оказался не готов и слишком слаб. Пришлось вновь одолжить у отца денег и лететь в Штаты.
— А теперь как? — осторожно спросила Дина.
— Теперь лучше, прошла повторная операция. Говорят, буду жить и даже заниматься любовью, как женщина. — Галина засмеялась каким-то истерическим смехом, от которого никому не стало смешно.
— И будешь кончать, как женщина? — неожиданно для себя самой поинтересовалась я.
— А вот кончать я не буду никогда. Об этом меня предупредили еще перед операцией. Об оргазме мне придется забыть. Обидно, конечно, но ничего не поделаешь. Я столько всего принесла в жертву, что это мне не кажется таким уж существенным.