Любовница не по карману
Шрифт:
Если не так давно я сам хотел пойти в полицию и во всем сознаться и верил, что, услышав от меня всю правду, меня поймут и простят, дадут условный срок, – то теперь, когда у меня наконец появилась семья, когда мне было что терять, я решил биться до конца. И отрицать сам факт смерти Федора.
– Хорошо, я расскажу вам всю правду. Зоя, прости меня… Дело в том, что у нас с Зоей долгое время… не могло быть детей. Мы как-то говорили об этом с Аликом, и он – в шутку – предложил мне обратиться за помощью к Федору. Федор – здоровый, крепкий парень, он свой, наконец! Мы заключили с ним устный контракт…
Я
– Гриша, что ты такое говоришь… Гриша! Как ты мог?!
– Прости, Зоя… У Федора никогда не было денег. Мы с Аликом предложили ему определенную сумму, чтобы вы сблизились и ты забеременела. Вот, собственно, и вся история! Так что, уважаемый господин следователь, никаких шекспировских страстей в этой истории не было. Все решили деньги. И главная цель была достигнута – Зоя забеременела, и теперь у нас есть сын!
– Все это слова, – сказал Седов. – Вы это только что придумали, чтобы снять с себя подозрение. Доказать-то невозможно.
– Почему же невозможно? – подал голос Алик. – Как только вы разыщете настоящего Федора, так сразу все и встанет на свои места. И вообще это была моя идея! Отец долго не соглашался.
– Повторяю – все это слова! Хорошо, собирайтесь – вы, Григорий, и вы, Алик. Поедем в морг на опознание.
– Так вы меня… не задерживаете?
– Посмотрим… Поехали!
Я долго прощался с Зоей в прихожей. Понимал, что следователь не дурак, он все учуял, и моя затея представить роман Зои с Федором как часть нашего контракта может провалиться. Но мы с Аликом цеплялись за последнюю соломинку. Конечно, я держал в запасе признание. В сущности, я так часто в своих фантазиях признавался в убийстве, что это не составило бы для меня труда и в реальной жизни. Но мысль, что меня посадят, а Зоя будет одна воспитывать сына, убивала меня, лишала последних сил. Поэтому я должен был сделать все возможное, чтобы труп Федора не опознали.
И его не опознали.
Ни я, ни Алик – он тоже не опознал друга.
– Одежда его, но это не он, – услышал я словно сквозь пелену, когда Алику показали куртку и шапку, снятые с трупа. – Федор покрупнее, хотя волосы у этого парня светлые, как и у Феди… Это совсем другой человек!
Я подтвердил слова Алика. Больше того, я и сам уже почти поверил, что это вовсе не Федор, тем более что разложившаяся, дурно пахнувшая масса вообще никак не походила на человеческие останки…
Однако одежду мы с Аликом узнали – сразу. И если куртку такую можно было купить на рынке, то шапку – приметную, ручной вязки – ни с чем спутать было невозможно. Это была та самая бело-зеленая лыжная шапка с прорезями, бывшая на голове у Федора в день убийства.
– Вы можете позвать всю университетскую группу для опознания, и все вам скажут, что это не Федор, – уверенным тоном сказал Алик. – Говорю же – он жив! Вы сказали, что девушку, опознавшую труп, зовут Таня? – вдруг вспомнил он. – Мою бывшую девушку тоже зовут Таня. Татьяна Никифорова. Случайно, не она опознала тело?
– Нет, фамилия свидетельницы совсем другая: Тихонова…
– Так позовите мою Таню… правда, мы с ней уже давно не общаемся, но она была хорошо знакома с Федором. Она тоже подтвердит, что это не он. Интересно, кто же это такая… ваша Таня?.. Знакомая Федора?
Седов записал фамилию, адрес и телефон подружки Алика – Татьяны Никифоровой,
Она приехала через два часа. С мороза, раскрасневшаяся, а глаза – испуганные.
– Алик, что случилось?! Кто-то умер?! Мне ничего толком не объяснили!
Седов, подхватив ее под руку, повел девушку в секционный зал. Мы с Аликом замерли, прислушиваясь к доносившимся оттуда звукам. Но почему-то было очень тихо… Потом послышались шаги, и Таню буквально вывели под белы рученьки.
– Ну и сука же ты, Алик! – прошипела она, рухнув без сил на узкую скамью рядом. – Не мог предварительно позвонить, предупредить?!
– Ну? Что?
– Я сказала, что не знаю этого парня… Одежду знаю, а его самого – нет… Кто это такой, а?
– Они считают, что это Федор! – сказал Алик. – Скажи им, что это не он, ведь Федор намного выше, крупнее…
– Я так и сказала! Это не Федор! Алик, в какую историю ты вляпался?! Что произошло?
– Ни во что я не вляпался. Просто они нашли чей-то труп, посмотрели по заявлениям о пропажах, кто исчез примерно в марте – апреле, вышли на какую-то Таню – я ее не знаю, – она и опознала нашего Федора!
– А… Понятно. Поэтому и вас сюда притащили… Ну, ничего, теперь отпустят. Я вообще-то слышала, что Федор в армии.
27. Следствие
В списках сургутских вахтовиков нашелся Федор Белов – восьмидесятого года рождения. А интересовавший Седова Белов был двадцатилетним парнем, то есть родился в девяностом году. Конечно, бывали случаи, когда желающие устроиться на работу прибавляли себе возраст и трудовой опыт. Возможно, то же самое произошло и с другим Беловым, но это следовало проверить. Игорь приказал оперативникам до-звониться до Сургутского ремонтно-строительного управления или до следственного управления и выяснить – тот ли это Белов или однофамилец?
Он сидел за рабочим столом, пытаясь представить картину убийства.
В дверь постучали:
– Можно?
Вошла девушка, и в его сером скучном кабинете сразу же запахло свежим кофе, да и все вокруг словно осветилось оранжевым светом каминного огня. Это была Маша – хозяйка загородного дома, расположенного неподалеку от леса, где бродячая собака выкопала тело Белова. Маша, чьи друзья давали свидетельские показания, связанные со страшной лесной находкой.
– Присаживайтесь! – обрадовался ее появлению Седов. – Что-нибудь вспомнили?
– Да. Я помню эту куртку и шапку! Парень, одетый таким образом, работал в Пущине у наших соседей – чинил крышу. Вернее, чинил мастер, а парень помогал ему – поди, принеси, отнеси… Разнорабочий, короче. Потом он мусор убирал. Наш сосед хотел немного расширить свой участок за счет ничейной земли, так вот этот парень вырубал кусты. Лицо его я вспомнить не могу, но одежду помню хорошо. Особенно эту шапку.
– Когда это было?
– В марте. Мы приехали в Пущино с мамой, хотели посадить тюльпаны и гладиолусы. Я немного приболела, мама отпаивала меня травами, я с температурой пролежала два дня… У нас окна до самого пола, французские, и я от нечего делать наблюдала за этим парнем. Знаете, есть люди, за которыми приятно наблюдать, а есть такие, на которых смотришь как на движущиеся предметы… Вот и этот тоже был чем-то вроде предмета… Все время курил, озирался, дремал, укрывшись мешковиной… Лентяй, одним словом.