Любовница Обманщика
Шрифт:
– Мне очень жаль, - сказала я.
– Моя одежда была практически уничтожена. Я не знала, что еще делать…
– Это не проблема, - сказала она, ее щеки вспыхнули.
– Я принесла тебе кое-какую одежду. И еще немного еды. Вы же голодны?
Мой желудок сжался при упоминании о еде.
– Да, - ответила я.
– Пожалуйста, входи.
Аннахар протянула мне буханку хлеба и немного сыра, пока убирала продукты. Я заметила, что она знает, куда все класть, и снова задалась вопросом, насколько близка она была Хемиру. Достаточно
– А как поживает твой... друг?
– спросила она, бросив взгляд на закрытую дверь спальни.
– О, замечательно, - сказала я со вздохом, потом спохватилась и покачала головой.
– Я имею в виду, он выздоравливает. Спасибо.
– А твой брат?
Я положила на стол ломоть хлеба, который жадно жевала.
– Он чувствует себя хорошо. Надеюсь. Но они еще не сняли бинты, и я... не знаю, что там под ними.
Аннахар накрыла мою руку своей.
– Твой брат - вот что там под ними, - сказала она, улыбаясь.
– Просто твой брат.
Потом она поставила передо мной тарелку и бокал вина, и мы вместе поужинали в квартире Хемира. Как подружки.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Я стояла в больничной палате Джеффа в день его выписки. Я держала его за руку, пока доктор медленно снимал последнюю повязку с лица.
– Мне очень жаль, - сказал доктор Кьерстад.
– Шрамы на лице обширны.
– Ди говорит, что она любит тебя не за внешность, - в сотый раз повторила я Джеффу, и мой голос дрожал, когда я сжала его руку.
В последующие годы мой брат рассказывал людям, что его шрамы соответствуют пламени пожара, с которым он боролся. Ди говорила, что они похожи на фейерверк или на карту. А малышка Деви воспринимала этот узор из шрамов, как лицо своего отца, ни больше, ни меньше.
Но я всегда видела только одно, когда смотрела на лицо Джеффа. Иггдрасиль. Древо Мира горело на щеках, на губах, на носу и на лбу моего брата. Каждая ветка, каждый корешок отражались в изогнутых, красных и белых шрамах при его красивом калифорнийском загаре.
– Насколько все плохо, сестренка?
– спросил он, его голос был слегка невнятным, когда он двигал губами, которые были искривлены в незнакомые формы.
– Ты похож на воина, - сказала я.
Доктор Кьерстад устало протянул Джеффу большое зеркало с розовой пластмассовой ручкой. Джефф поднес зеркало к лицу, долго рассматривал себя, ощупывая шрамы вокруг глаз и на щеках. Затем он повернулся ко мне и скривил свои разбитые губы в улыбке.
– Как воин, - согласился он.
Я стояла у тонкой, бледно-зеленой занавески, разделявшей больничную палату Джеффа, пока он натягивал джинсы и футболку, которые я достала ему из шкафа Хемира. А потом я протянула ему свой телефон, чтобы он мог позвонить Ди.
– Привет, милая, - услышала
– Так что это, э-э, выглядит довольно плохо.
Я решила, что больше не хочу слушать разговор брата с его женой, и поковыляла по бесконечным белым коридорам больницы, чувствуя боль в сердце. Шрамы на руках были ничто по сравнению с его лицом.
Когда я вернулась, в палате Джеффа было тихо. Сквозь занавеску мне был виден его силуэт. Он обхватил голову руками.
– Все в порядке?
– спросила я через занавеску.
Больничные простыни зашуршали, когда он встал.
– Я в порядке, - сказал он, отодвигая занавеску и протягивая мне телефон. Глаза у него были красные.
– И дома все хорошо.
Я кивнула, не желая давить на него.
– Ты готов идти?
– Ага, - сказал он.
– И, эй, а чьи штаны я ношу?
Я неловко поерзала.
– Ну, это довольно длинная история.
Ветви Иггдрасиль обвились вокруг щек Джеффа, когда он улыбнулся.
– Так. И что теперь будет?
Я пожала плечами.
– Мы едем домой. Вылетаем завтра. У тебя билет до Сан-Диего.
Теперь он выглядел впечатленным, приподняв то, что осталось от его бровей.
– У тебя есть билеты на самолет? Я думал, что половина аэропорта Рейкьявика была разрушена землетрясением?
Я улыбнулась и снова пожала плечами.
– Это не было проблемой.
Я провела почти два полных часа на телефоне, споря с каждым человеком в каждой авиакомпании, с которой я связывалась. Женщина из «Юнайтед» просто орала на меня.
– Разве вы не слышали о землетрясениях?
– спрашивала она.
– Вы никуда не полетите.
Когда я уже готова была расплакаться при мысли о том, что пропущу защиту диссертации, Локи открыл входную дверь и подошел ко мне, поцеловал в шею и протянул три белых бумажных прямоугольника. Авиабилеты. Первый класс. Для Джеффа Капелло в Сан-Диего, а для Каролины и Лукаса Лаувейисонов в Чикаго.
– Мило, - сказал Джефф, похлопывая меня по плечу.
– Я впечатлен, сестренка.
Секретарша за стойкой регистрации больницы улыбалась, хотя выглядела так, будто готова была уснуть прямо на месте, и говорила на прекрасном английском языке, проводя Джеффа через процедуру регистрации. Ее блестящие голубые глаза то и дело поднимались к шрамам на его губах и лбу. Я надеялась, что он не заметил.
Джефф взял меня за руку, когда мы вышли из больницы.
– И как там твой, ммм... друг? Локи?
Я рассмеялась и сжала его руку.
– С ним все в порядке. Он сейчас в квартире.
– Я улыбнулась.
– Он готовит ужин.
***
В квартире Хемира пахло удивительно, когда я толкнула дверь. Локи улыбнулся нам из кухни, открывая бутылку вина.
– Я сразу должен извиниться, - сказал он, вытирая руки полотенцем.
– Выбора в магазине особо не было.
Он подошел к нам и остановился, низко поклонившись Джеффу.