Любовница опекуна

Давыдова Ирина

– С ночевкой это лишнее.

– Не ожидал тебя увидеть здесь сегодня.

Ивар спустился ко мне и, остановившись рядом, заглянул в глаза. Что он пытался там увидеть? Может, то же самое, что я вижу в его взгляде? Грусть?

– Да, я сама не ожидала, что приеду. Просто, знаешь, я обнаружила, что забыла у тебя в доме мамины сережки. Они такие с маленькими бриллиантами. Ей папа их дарил, а потом я часто их носила.

Мужчина нахмурился и рукой указал в сторону входа в дом.

– Ты можешь пойти и посмотреть их.

Тебе виднее, где положила. Я не встречал.

– Можно, да? Просто я хочу, чтобы они всегда были со мной. Они очень дороги мне, как память.

Ивар поднялся по ступеням и открыл для меня дверь. Я прошла за ним, кивнула и вошла в дом. Чувствовала на себе его прожигающий взгляд и держалась из последних сил, надеясь, что смогу противостоять своей слабости. Слишком рано, слишком непонятно.

– Ты можешь иди к себе в комнату. Я буду здесь, внизу.

– Хорошо. Спасибо.

– Ассоль?
– позвал, когда поднималась по ступеням на второй этаж.

– Да?

– Чай будешь?

Я улыбнулась и кивнула.

– Да, спасибо.

Мне показалось, или в глазах Ивара промелькнула радость. Неужели он обрадовался тому, что я просто согласилась выпить чаю? Сложно в такое поверить, но иначе что?

Поднявшись в свою комнату, я отметила, что платье, которое я оставила в тот вечер на кровати, до сих пор лежит на том же месте. Только по-другому сложено. Грустно улыбнувшись, пальцами провела по дорогой ткани, вспоминая, что так и не выгуляла эту красоту.

Ладно, нечего предаваться воспоминаниям. Осмотрелась, вспоминая, что сережки оставила тогда в коробочке в тумбочке. Выдвинула ящик и улыбнулась. Мои родненькие. На месте. Прижала коробочку к груди, на миг прикрыв глаза. Я помню, как мама радовалась подарку отца. Они очень любили друг друга и всегда с уважением относились ко всему, что их связывало. И даже то, что папа часто баловал маму подарками, не сделало ее меркантильной, наоборот, она иногда его ругала за то, что он тратит на нее деньги. Но к каждому подарку всегда относилась с трепетом. Так было и с этими сережками. И не только с ними. Я берегла все вещи родителей, ни на минуту не задумавшись, чтобы их выбросить или продать. Такого точно никогда не случится. Даже если мне нечего будет есть.

Вынырнув из воспоминаний, я выдохнула и, посмотрев на коробочку, открыла ее и застыла.

– Не может быть.

Она пустая.

– Не может быть. Я… нет…

Я резко открыла тумбочку, сначала один ящик, потом второй. Оббежала кровать и посмотрела ящики второй тумбочки. Но там тоже было пусто!

Что за шутки? Это шутки, да? Кто-то решил надо мной пошутить?

Захлопнув коробочку, я еще раз осмотрелась на всякий случай, но точно помнила, что я никогда не оставляла украшения без коробки. Они не могли просто так исчезнуть.

Выбежала из комнаты и быстрым шагом спустилась в гостиную.

– Ивар!
– глаза затуманивали непрошенные

слезы.
– Ивар!

– Что, девочка? Ассоль, ты плачешь? Что случилось?
– Ивар тут же встревожился, а я, быстро поморгав, чтобы прогнать слезы, выставила на ладони вперед пустую коробочку.

– Их нет, Ивар. Их нет.

Он выхватил коробочку и, убедившись, что она пуста, снова перевел на меня встревоженный взгляд. По моей щеке скатилась слеза, я всхлипнула, смахнула влагу, и тихо прошептала:

– Их украли.

Мне не была важна материальная ценность данных украшений. Они были важны для моей души и памяти. Все, что принадлежало моим родителям, так или иначе грело мою душу. И эти сережки не были исключением. Боже! Я не могла их потерять.

– Ты уверена, что их нигде нет?

– Ивар, я никогда не оставляла украшения где попало. Всегда клала обратно в коробочку. Это мамины, понимаешь? Это не игрушка, не цацки.

Я снова смахнула непрошенные слезы и увидела, как у Ивара напряглись желваки. Он сжал кулаки и одним из них вытерев губы, посмотрел на меня из-подо лба.

– Пойдем, - кивнул в сторону кабинета и размашистым шагом пошел вперед.

Я буквально бежала за ним, а сама рукой придерживала свою подвеску ангела. «Мамочка, я обязательно их найду».

Зайдя в кабинет, Ивар прошел к рабочему столу, открыл ноутбук и принялся что-то искать там. Я стояла посреди комнаты, то и дело думая, кому могли понадобиться мои серьги, кто вообще посмел рыться в моих вещах. И неважно, что я уехала, но ведь это чужое, не оставленное тем, кто забрал. Разве можно брать чужое? Никто же не знает, как оно досталось человеку, по какой причине и что значит для него.

– Тварь!
– я вздрогнула и перевела взгляд на Ивара.

Он был крайне недоволен.

– Что случилось, Ивар?

– Это Настя украла их. Дрянь паршивая!

– Настя? Но зачем она это сделала?

– Иди сюда, - мужчина уступил мне место, и я присела в его кресло. Сам Ивар встал рядом со мной и запустил на экране ноутбука видео.

На нем видно, как Настя, горничная, выходит из моей комнаты и с довольной злобной ухмылкой прячет сережки себе в карман. От этого действия у меня внутри все загорается гневом. Да как она посмела? Как она посмела трогать то, что мне так дорого.

– Гадина. Да я ей патлы выдеру за это. Как она вообще посмела рыться в моих вещах?
– Зло прошипела я, крепко сжимая пустую коробочку.
– Она сегодня на работе?

– Нет, Ассоль, я уволил ее в тот день.

– Черт… а номер телефона есть?

– И номера телефона нет. Эта дрянь оставила тогда свой телефон у меня. Вернее, я его ей не отдал, потому что она хотела заснять на камеру видео, где якобы меня ублажает.

– Что?
– я прищурилась, не веря в услышанное.

– Да, и трусы красные, это были ее. Она их подбросила мне в комнату.