Любовница отменяется, или Тренчкот
Шрифт:
– Да, это его фирменный стиль – издеваться над жертвой.
– В конце концов он позвонил и безапелляционно приказал приехать. Мол, долго будешь еще выделываться, красотка? Приезжай. Поговорим, расставим все точки над «i» в наших отношениях… А мы как раз были в больнице. Я объяснила Кумраеву – у меня ребенок под капельницей… Бесполезно! Ему приспичило. Сказал приехать прямо на стройку, или он тут же звонит Таирову и рассказывает о наших отношениях. Ну, не урод ли?
– Но Ира! А при чем здесь Таиров? Уж перед ним-то ты не виновата. У тебя приключился секс с Кумраевым еще до появления Льва в твоей биографии. Да, ты работала
– О, Юля… Нет, Лев не должен этого знать.
– Я не поняла, мы вернулись в XIX век? Вокруг – тургеневские девушки и доблестные рыцари? Проснись, подруга! Ты телевизор смотришь? Народ выбирает садо-мазо, гомосексуальность и педофилию!
– Народ не выбирает. Ему это навязывают. Вместе с шампунем от перхоти и бульонными кубиками… Нет, Юля, поклянись, ты никогда не проговоришься о моей измене.
– Получается, ты изменила Льву авансом? Поразительно!
– Ну как же ты не понимаешь, Юля? Ты была знакома с Кумраевым! Но и Лев хорошо его знал! Они часто пересекались по бизнесу… И Лев справедливо считал Кумраева мразью. Если он узнает, что я спала с Кумраевым, наши отношения испортятся! Сейчас я для Льва богиня. Но богиня, отдавшаяся Кумраеву, вымазана грязью… Восхищение сменится брезгливостью. Достойного соперника мужчина, наверное, может простить. Но Аслан настолько отвратителен… Не знаю… Нет, Лев не исследует мое прошлое с лупой в руке – согласись, все-таки глупо требовать невинности от женщины, уже родившей ребенка… Но вряд ли он сумеет простить.
– Откуда ты знаешь?
– Предполагаю. А проверять – не хочу.
– Тогда грош цена его любви.
– Пусть. Я хочу жить в доме Таирова, хочу просыпаться рядом с ним. Хочу отца для Ани. Хочу, в конце-то концов, его миллионов. Я уже привыкла быть богатой!
– Ладно. Как скажешь. Я обо всем забыла. У тебя с Кумраевым ничего не было. И что дальше? Ты поехала на стройку?
– Я поручила Аню медсестре, пообещала ей золотые горы. А сама помчалась на стройку, проклиная Кумраева. Испортила туфли, конечно же. Кумраев сначала клялся в неземной любви, потом начал унижать, лапать. Представь мое состояние: бросила ребенка, все мысли – там, в больнице. И вместо того, чтобы караулить Анечку, я стою и выслушиваю гадости от Кумраева! И когда он вцепился в мой бюст, не выдержала. Оттолкнула его от себя и помчалась в больницу. А на следующий день в новостях узнала о смерти Кумраева!
– Этот подлец напоролся на железный штырь!
– Но я же его не убивала! Кто мог представить, что это падение станет смертельным? Подумала – ну, выпачкается в грязи, набьет пару шишек и выберется наверх, злобно матерясь! Так ему и надо. А он… До чего же мерзкий тип! И тут умудрился нагадить.
– Это точно!
– Когда я узнала из новостей о его смерти, я была шокирована. И сразу попыталась связаться с тобой. Хотела посоветоваться. Но ты не отвечала на звонки.
– Лелеяла свою обиду.
– Юля…
– Да, теперь понимаю, как была неправа!
– Вот… Но время шло, меня никто не трогал, никуда не вызывал… Я поняла – происшествие на стройке расценили как несчастный случай. Но так оно и было!
– Однако труп Кумраева повесили на меня.
– Но сейчас мы вместе отправимся к Нелюбину. Я все ему объясню.
– Что ты объяснишь?
– Что Аслан вцепился
– И ты расскажешь, как он тебя шантажировал?
– Нет. Тогда Лев тоже узнает. Нет, только не это!
– Ах, Ира! Ты собираешься идти к следователю совершенно неподготовленной, – тоном человека, отмотавшего несколько сроков, сказала я.
– Но и свалить на тебя мою вину я не позволю! Раз я виновата, мне и отвечать. Пойдем же скорее! Так холодно, я дрожу. Надо было поверх тренча еще надеть шубу.
– Лучше бы вообще изрезала его на кусочки и спустила в унитаз!
– Тренч от Блюберри! Ты с ума сошла!
– И пусть никто не узнает, что он у тебя был.
– Нет, Юля! Я его купила, надела, пришла на стройку. И из-за меня Кумраев продырявил себе череп. Это была я, а не ты! Но если… если твой Нелюбин все-таки решит меня посадить… Ты позаботишься об Анечке?
Ирина взяла мою руку. Ее пальцы действительно были ледяными. Нарядный летний плащ странно смотрелся на фоне кожаных и синтепоновых изделий, согревавших прохожих. Словно яркая тропическая птица с великолепным оперением случайно залетела в северные широты…
Иришины губы дрогнули, глаза наполнились слезами. Я тут же представила себе Анюту, тоскливо слоняющуюся по комнатам в поисках мамы. Бедная крошка! Жестоко лишать ребенка матери!
Я этого не сделаю!
У меня слабые нервы.
И буйная фантазия.
А события последних дней и вовсе подкосили психику. Готова заливаться слезами, увидев раздавленную букашку. Тем более – деморализованную подругу.
– Ира, нет! – воскликнула я, вытирая глаза. – Ты сама позаботишься об Анечке. Ни к какому следователю я тебя не пущу! Все, иди домой. Тебе здесь нечего делать!
Я попыталась спихнуть Иришу с крыльца прокуратуры. Подруга вцепилась в дверную ручку.
– Это тебе здесь нечего делать! – заголосила она. – Я хладнокровно разделалась с Кумраевым, а ты берешь на себя мою вину! Я стала отдирать Иришины пальцы от двери, она умело отбивалась, оттопыривала бедро, выдавливая меня с крыльца. Но я вросла в каменные плиты, как Морской волк – в палубу корабля.
– Езжай домой, несчастная! – вопила я. – Ребенку нужна мать! Скорее! Сейчас вот-вот появится Нелюбин. Мы договорились встретиться у входа.
– Девушки, вы долго будете здесь драться? Дайте пройти, – устало заметила грузная женщина. Под распахнутым плащом пятьдесят второго размера виднелся китель. – Что вы цирк устраиваете? Вы к кому? По какому вопросу?
– Мы пришли по делу Кумраева, – быстро выпалила Ириша, невзирая на знаки, подаваемые мною. Я корчила рожи, призывая ее молчать.
– Вот как? Интересно… – Женщина в кителе остановилась и повернулась к нам. – И что же вы хотите сообщить? Я как раз веду это дело.
Мы с Ириной синхронно разинули рты от изумления.
– Постойте-постойте, – заметила я, намереваясь поймать дамочку на лжи. – Это дело ведет следователь Нелюбин. Кабинет номер двести восемь. Именно он нас пригласил.
– Глупости! Анатолий Нелюбин у нас не работает уже два года.
– Как?!
– Хотя мелькает он тут постоянно, – усмехнулась дама. – Компанейский товарищ, все у него друзья. И он представился вам следователем? Идемте. Поговорим в моем кабинете.