Любовница поневоле
Шрифт:
– Почему ты пришла ко мне, Шарлин?
Всё! Сейчас не до шуток.
– Дэн взял огромную сумму в долг, и куда-то дел деньги. Теперь якобы должна я, как его вдова.
– Ты хочешь одолжить у меня денег?
На его лице ни капли удивления. Тем приятнее ответить:
– Нет.
Вот теперь Доминик сдвигает светлые брови:
– Я хочу попросить тебя о помощи. Дэн однажды сказал, что ты можешь все. Или, по крайней мере, многое. Во-первых, я хочу узнать, существует ли этот долг вообще.
Я роюсь в карманах пальто и наконец-то нахожу телефон.
– У меня есть видео с камеры в магазине, на ней вервольфы, которые приходили ко мне…
Доминик молчит, я всей кожей чувствую его взгляд, поэтому снова поднимаю на него глаза:
– Что?
– Зачем мне тебе помогать, Шарлин?
Этого вопроса стоило ждать.
– Потому что вы с Дэном были друзьями.
– С Дэном, но не с тобой.
– Это не мой долг, – напоминаю я.
– Не моей стаи тоже.
Ага, его стая прогнала Дэнвера из-за женитьбы на мне. Они Дэну не помогали, а на меня им тем более плевать. Но мне совсем не плевать на своих близких!
– Я не прошу у тебя денег. Только разобраться. Ты вервольф, знаешь ваши законы… – Мой голос срывается на последнем слове.
Потому что во взгляде Доминика больше не вспыхивают желтые искры, в них нет даже вежливого интереса. И вот от осознания, что ему по-настоящему все равно, что будет со мной и с этим бесовым долгом, мне действительно становится страшно. За папу с мамой, за Рэбел с детьми, за себя в конце концов. Потому что сама я за сутки не успею ничего.
Потому что запасного плана у меня нет!
Я все поставила на встречу с Домиником.
– Ты же можешь мне помочь! – говорю я. Или уже кричу. Я сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы не начать кусать губы – старая привычка, от которой я избавилась еще в университете. Считала, что избавилась!
– Я много чего могу, Шарлин, если мне это интересно.
В могучести и могуществе Экрота я не сомневаюсь. Именно поэтому я здесь, а не где-то еще. И я, конечно, не настолько наивна, чтобы верить, что мне станут помогать по доброте душевной даже в память об ушедшем приятеле детства и юности.
– Я заплачу, сколько нужно, – уверяю его без колебаний. – У меня нет десяти миллионов, но есть сбережения, и я…
– Деньги меня не интересуют.
Я замираю, давно позабыв про телефон и видео на нем.
Он сейчас издевается надо мной?
– А что интересует?
Тихий смех Доминика ударяет по моим нервам, но, прежде чем я успеваю ответить, его пальцы ложатся на мой подбородок. Так и замираю с открытым ртом. Кожа Экрота – горячая, поэтому обжигает на контрасте, и я непроизвольно вздрагиваю.
– Ты действительно настолько наивна, Шарлин?
Его
– Обычно, мне не приходится объяснять подобные вещи моим женщинам. Когда ты заявилась ко мне в таком виде, что еще я мог подумать?
Бес! Забыла про свитер!
Ну и в задницу его.
– Ну конечно! Я специально полчаса мокла под дождем, чтобы выглядеть настолько сексуально. На прическу убила два часа и душ последний раз принимала только утром. Все ради того, чтобы тебя соблазнить!
Меня несло, я это понимала. Но сарказм помогал не сдаться, пережить этот день.
– Зато твой запах теперь острее.
– Запах?!
– Твой запах, Шарлин. Для вервольфов важен аромат того, с кем собираешься заняться сексом.
Вот теперь я от него отшатнулась, рассматривая широко раскрытыми глазами. Шаг, еще один.
– Ты издеваешься надо мной? – спросила прямо. – Нет, правда? Или это такая месть? За то, что отказала тебе в прошлый раз. Хочешь посмотреть на мое унижение?
Стоило прикусить губу. Что я и делаю, но поздно.
Теперь взгляд Доминика будто пробивает меня насквозь. Глаза за секунду наливаются желтым, черты заостряются, лицо темнеет, а светлая рубашка, кажется, вот-вот разлетится на лоскуты от начавшейся трансформации. Экрот шагает ко мне, и все во мне кричит: «Беги!» Ведь мы здесь одни, и он сильнее меня! Гораздо сильнее.
– Унижение? – От его животного рыка во мне все стынет, я будто вросла пол. – Что же с тобой делал Дэн, если ты считаешь секс унижением? Или ты считаешь унижением секс со мной?
– Я…
– Унижение можешь оставить себе. А я хочу посмотреть на тебя без этих тряпок. Хочу услышать, как ты будешь стонать подо мной. Хочу трахнуть тебя. Прямо здесь и сейчас.
Нет, это не унижение. Это просто абзац! Мое лицо вспыхивает, и вовсе не от стыда. Мне за себя не стыдно. Кровь приливает к щекам и шее от злости на эту провокацию. Будь я вервольфом, точно бы превратилась в волчицу и вцепилась Доминику в горло!
Какого хрена?
Ему что, мало женщин?
Даже невеста в наличии.
– Знаешь, что меня больше всего достало? – Он снова опережает меня с вопросом. – Скука. А твое предложение внесло некое разнообразие в мою размеренную жизнь.
– Я ничего не предлагала!
– Так предложи.
Доминик медленно подходит к дивану и опускается на него, расположившись с максимальным комфортом. Его ноги раздвинуты, грудь размеренно поднимается и опускается, руки лежат на спинке дивана, а взгляд снова насмешливый, если не сказать предвкушающий.
Я разворачиваюсь и ухожу.