Любовница. Война сердец

Сойер Шерил

Она снова закричала, ее слова звонким эхом отскакивали от стен, продолжая приводить в изумление окружающих.

— Дьявольское отродье, остановитесь, вы, бессловесные проклятые мулы!

И они остановились, так резко, что она чуть не упала через главную оглоблю прямо под копыта. Шеи ее лошадей были натянуты, бока вздымались, они остановились как раз на расстоянии нескольких шагов от другой колесницы, запряженной черными лошадьми. Потерявшая дар речи теперь, София обнаружила, что смотрит в выпученные глаза лорда Горли.

Позади

нее со стороны пагоды послышался рев голосов. Ближайший грум прыгнул на спину одной из ее дрожащих серых лошадей. Справа к ней подошел ее возничий, хромающий между экипажами, одна сторона его лица была залита кровью. В мгновенье ока лорд Горли оказался на земле в припадке ярости:

— Прочь с моих глаз! — завопил он и бросился на него с проворством, которое не соответствовало его возрасту. Раненый грум колебался только мгновение, прежде чем отступить и убежать в нишу.

Лорд Горли повернулся, чтобы подойти к колеснице Софии, но принц-регент оказался там раньше. Его лицо было бледным, и он настолько тяжело дышал, что его высокий воротник врезался ему во второй подбородок, раздувая толстые щеки. Кругом царила жуткая паника.

— Моя дорогая леди, — он почти рыдал. — Моя дорогая леди. Как мог я позволить случиться этому с вами? — Он вытянул свои руки в мольбе, чтобы помочь ей спуститься.

Каким-то образом София смогла взять себя в руки. Она немного помедлила, глядя на него сверху вниз. Ее взгляд, несмотря на перенесенные потрясения, был полон чувства собственного достоинства и даже какого-то величественного спокойствия, что вызвало у принца восхищение.

— Скажите мне, что вы не ранены, — умолял он. — Ужас! Я едва могу говорить. Позвольте мне возместить ущерб. Просите все, что угодно, все, что угодно.

Неожиданно ей в голову пришла одна мысль. Она пришла на это страшное мероприятие с определенной целью, и теперь, пока принц был в ее власти, пришло время осуществить ее.

София выдержала его взгляд.

— Я хочу знать имя главы английской разведки.

Принц перестал дышать, и гримаса неверия исказила его черты. Затем, преодолев себя, он выговорил со стоном:

— Полковник сэр Генри Хардинг. Но зачем вам это, скажите ради всего святого?

— И где его можно найти?

Он посмотрел на нее сумасшедшими глазами и выдохнул:

— Брюссель. — И затем: — Леди Гамильтон, я умоляю вас спуститься.

София сошла с колесницы, ноги ее дрожали, но она старалась быть сильной, чтобы терпеть его раскаивающуюся помощь, справиться с реакцией лорда и леди Горли и противостоять потрясенным и алчным лицам всех тех, кто только что стал свидетелем самой скандальной и катастрофической фантасмагории, которая когда-либо была инсценирована.

Себастьян решил, что он должен навестить миссис Гоулдинг. Ему показалось, что, несмотря на ее холодность, когда они встретились, она захочет вновь увидеть его. Проблема заключалась

в том, что он намеревался уехать из Брайтона рано утром следующего дня с Софией Гамильтон, поэтому, теоретически, его не будет в городе до начала времени нанесения визитов. Себастьян мог передать свою карточку в ее апартаменты на следующий день, но если он сам не появится, это будет воспринято как неуважение. Лучшим вариантом было нанести вечерний визит. Его не смогут принять, если у нее не будет компании, — Румбольдов, например, — но он мог, по крайней мере, оставить записку, объясняющую его скорый отъезд.

Себастьян провел основную часть вечера за ужином с хозяином дома, где он остановился, и ждал, пока все не отправятся спать, прежде чем смог выскользнуть на улицу. Когда он приехал к строениям церкви Благоволения, он вдруг засомневался: нужно ли ему увидеться с Делией или нет? Несколько недель назад он был уверен в этом, но не теперь, когда София Гамильтон значила для него гораздо больше. Себастьян ждал в неопределенности внизу, пока его карточку относили наверх; вскоре ему принесли записку: миссис Гоулдинг дома и готова принять его.

Когда его провели через здание, которое, несмотря на обветшалый вил, еще сохранило признаки респектабельности, он вообразил, что с ней должны быть ее друзья, но, войдя в маленькую гостиную, застал ее одну. Делия подошла к нему быстрым шагом, затем остановилась и сделала изящный реверанс, не сводя с него глаз. Она была дамой не робкого десятка, и поэтому, была ли она раздражена или обрадована, она всегда имела склонность демонстрировать это.

Как раз сегодня Делия находилась в приподнятом настроении.

— Полковник Кул. Какая неожиданность видеть вас здесь!

— Я должен извиниться за столь поздний визит, но я уезжаю из Брайтона завтра рано утром. Я не мог уехать, не справившись о вас.

— Справившись? Нет ничего, что друг не мог бы предложить прямо. Мой муж мертв, и я вернулась обратно, чтобы позаботиться о себе самой в Англии. — Она помолчала, затем сказала с меньшей горячностью: — Вы действительно не знали, что Гоулдинг был убит?

Он покачал головой:

— Я соболезную вам.

Ее улыбка была насмешливой и загадочной:

— В самом деле?

Себастьян пристально посмотрел на нее. Неужели она ожидала, что он обрадуется смерти храброго человека? Делия уловила взгляд, сжала губы и отвернулась.

— Я имел это в виду, когда говорил, что ваши друзья сделают для вас все, что смогут. Если есть что-то, что в моей власти, вы должны сказать мне.

Возможно, опасно было так говорить, так как он понятия не имел, какие планы привели ее в Брайтон; родственники мужа были из Линкольншира, а герцог жил в Лондоне. С другой стороны, между ними всегда была довольно безрассудная откровенность. Ее чувства могли поставить его в неловкое положение, но он мог всегда надеяться на то, что узнает о них.