Любовница
Шрифт:
Ужас происходящего накатывал волнами. Из раза в раз я засыпала, лёжа в больничной койке, просыпаюсь рывком в холодном поту. И глупое желание поверить в то, что это был просто сон, рассыпалось под натиском реальности.
Его больше нет…
Я дура! Самая настоящая… Чего мне стоило рассказать Андрею о нашем ребёнка, отказаться от наших отношений или просто уйти из того злосчастного ресторана? Возможно, тогда бы всего этого не произошло?..
Нет. Наверное, стоило свернуть намного раньше. Ещё тогда, когда я поняла, что никогда не смогу стать счастливой, пытаясь добиться
Можно гадать вечно, что сделал не так, но одно остаётся точным — Андрею я была не нужна в качестве его единственной. Ни одна, ни с ребенком… которого больше нет.
В голове до сих пор набатом бились жестокие слова врача. Неужели, я больше никогда не смогу стать матерью? Не хотелось верить. Слышать. Да что там… даже жить!
Спустя время, поняла, как глупо было звонить Даше, когда меня увезли в больницу. Но рассказать ей о том, чье дитя я потеряла, не смогла…
И нет, на этот раз не из-за страха потерять подругу. Пришлось признать, Даша когда-нибудь узнаёт всю правду и пути назад уже не будет. Впервые, я испугалась не за себя, поскольку терять мне уже было нечего. Нет, на этот раз всё было по-другому. Я не захотела причинять ей боль. Ведь это её сломает… Не сейчас, не сегодня. Не в момент, когда мне было больше не к кому обратиться за помощью.
Меня бросало то в жар, то в холод. Слезы уже давно высохли на щеках, застыв тонкой стягивающей кожу коркой, глаза щипало, но я не сказала ни слова. Ни тогда, когда подруга приехала, сдавливая меня, обезумевшую от горя, в утешающих объятиях. Ни утром, когда я уже была под львиной дозой успокоительных, безучастным взглядом таращась в потолок.
Ей не нужно было знать об этой грязи. Я просто уйду, исчезну из её жизни, как будто меня и не было. Вновь уеду из города, поменяю номер телефона. Начну жизнь с чистого листа…
Я пролежала на койке весь день, судорожно продумывая пути отхода. Ежась под тонким больничным одеялом, комкая ткань футболки, что привезла Даша, в районе живота, понимая, что окончательно пересекла чёрту невозврата. Ничего не будет так, как прежде. Никогда.
Пару раз слух улавливал приглашения медсестры на обед и ужин, но пропускала её слова мимо ушей. Аппетита не было, как и, в целом, желания жить дальше. Апатия, пришедшая после целой ночи, проведённой в истерики, не позволяла предпринимать активных действий.
Вот отлежусь и обязательно убегу. Спрячусь от всего мира и… В такие моменты я очень жалела, что являлась человеком, что был не способен просто взять и зализать свои раны. Я продолжала жалеть себя, жалеть о том, что произошло и о том, что не сделала. Это одновременно и убивали и давало возможность жить дальше. Принять то, что происходит, как должное.
Телефон был давно поставлен на беззвучный, я не хотела ни с кем разговаривать. Казалось, стоит мне открыть рот, как из него раздался лишь крик. Отчаянный, истошный, такой, после которого меня просто не станет…
Фоном прозвучал короткий стук в дверь. Уверенная поступь шагов, шаркающих по плиточному полу. Шорох одежды человека, что садился на стул у моей кровати. И тяжёлый вздох мужчины, которого я совершенно
– Ты пришёл, – не узнать яркий аромат парфюма Андрея казалось для меня невозможным. Я повернула голову в его сторону, не веря собственным глазам.
Но вспыхнувшая надежда в моём сердце тут же была потушена тем отчуждением, что окутывало мужчину.
Его лицо, застывшей маской, не выражало ничего. Ни ярости, ни злости, ни даже жалости. Он смотрел прямо на меня, своими холодными глазами сканируя мою явно исхудавшую фигуру.
– Долго собиралась играть в молчанку? – жестко вопросил он, отчего по моему позвоночнику пронеслась стая холодных мурашек.
Я закусила губу, чувствуя себя виноватой. Сказать ему правду было сродни пытке.
– Пожалуйста, уходи, – взмолилась, чувствуя, что действие успокоительных приглушается. – Я не могу сейчас об этом говорить.
– Надо же! Знаешь, я не удивлён. Чего стоило ожидать от такой… – он плевал. Каждым словом плевал мне в самую душу.
Но что самое отвратительное — он не спросил главного. Ни слова о нашем ребенке… Возможно, потому что мы оба знали правду. И виноваты были тоже — вместе.
– Даша приходила, – стоило мне начать говорить, как Андрей напрягся. – Я ничего ей не рассказала. Пока что, – равнодушно произнесла. – Я не хочу портить ей жизнь. Не так, как ты мою…
Я не собиралась этого говорить. Не знаю, что на меня нашло. Но злые слова, словно яд, находили выход в моих устах. И больше не было чувства безоговорочной привязанности и любви…
О, нет, в этот самый момент я ненавидела Андрея! За всю боль, что он причинил мне, что мог причинить Даше. За то, что он бросил меня одну, за то, что позволил всему этому случиться.
Во рту пересохло, от больничного запаха уже кружило голову.
– Андрей… – набрав побольше воздуха в легкие, выпалила на одном дыхании. – Я больше ничего не хочу. Это точка. Мне противен ты, твои слова, поступки... Да Боже, меня даже от самой себя тошнит…
– Что не так, Юленька? – притворно ласково поинтересовался он, присаживаясь на край кровати. От угрозы, что прозвучала в его голосе, внутренности скрутило. Еще некогда любимый мужчина теперь вселял в меня какой-то внутренний, неописуемый страх. – Устала, бедняжка?
– Прекрати так со мной разговаривать! – вспылила в ответ, приподнимаясь с кровати. – Я не шучу, если ты ещё раз…
Единственное, что мне оставалось — бить в ответ. Я уже знала, что он бы не пришёл сюда просто так. Пусть Андрей и был непоследовательным в своих действиях и поступках, но подрезать концы этот мужчина умел, как никто другой.
– Я тоже, – холодно перебил он. Глаза его заледенели, а от тона меня словно пронзило тысячей иголок. – Слушай меня внимательно, – он наклонился так близко, что теперь его практически звериные очи были на уровне с моими, потерявшими былой блеск, и сжал моё плечо до боли. – Только попробуй Дашке рассказать про нас. Иначе... – он сделал паузу, показательно покачав головой. – Я сделаю так, что тебе город покажется маленьким. А подруга будет ненавидеть тебя, за то, что ты сама лезла в трусы ее мужа. Уяснила?