Любовник из фантазий
Шрифт:
Помня об этом, Юлиан положил в рот спагетти и осторожно разжевал. Вкус оказался просто волшебным. Тогда он позволил ароматам курицы со специями вскружить себе голову. С тех пор как он ел в последний раз, прошла целая вечность, наполненная неутоленным голодом.
Грейс задумчиво смотрела, как Юлиан медленно, тщательно пережевывает пищу, и никак не могла помять, нравится ему еда или нет. Ее поражали его манеры за столом. Конечно же, ей никогда не удастся достичь такого совершенства. А как умело он придерживал спагетти
— Разве в Древней Македонии пользовались вилками? — не удержавшись, спросила она.
Похоже, Юлиан не понял.
— Прошу прощения?
— Мне просто любопытно, когда изобрели вилки…
Боже, что за вздор ты несешь! Лучше посмотри, какой он красавчик! Похоже, у тебя в доме ожила греческая статуя!
— Насколько я знаю, вилку изобрели где-то в пятнадцатом веке.
— Правда? Ты и там побывал?
Юлиан и бровью не повел.
— Где именно?
— В пятнадцатом веке, конечно! А при изобретении вилки ты не присутствовал?
— Нет. — Он вытер рот салфеткой. — В тот век меня призы вали четыре раза: дважды в Италию и по разу в Англию и Францию.
— Вот это да! — Грейс распирало любопытство. — За целый век ты, наверное, много всякого повидал?
— Да нет, не очень.
— Но уж за два-то тысячелетия…
— В основном я видел спальни, кровати и ванные.
Бесцветный голос Юлиана заставил Грейс замолчать на некоторое время, и он вернулся к еде.
— Значит, ты просто лежишь в книге, пока тебя кто-нибудь не призовет?
Он кивнул.
— А чем ты там — в книге, я имею в виду — занимаешься, чтобы скоротать время?
Юлиан пожал плечами, и она решила, что его мимический арсенал не слишком богат, равно как и словесный.
Подойдя ближе, Грейс села напротив него.
— Если верить твоим словам, то нам придется прожить вместе целый месяц. Может, ты облегчишь себе жизнь и поговоришь со мной?
Юлиан удивленно посмотрел та нее — он что-то не припоминал, чтобы кто-то разговаривал с ним, если не считать нескольких постельных реплик.
Грейс, бессознательно скрестив руки на груди, ждала.
— Знаешь, — Юлиан старался подражать ее манере изъясняться, — языком можно делать вещи гораздо интереснее болтовни. Например, ласкать твою грудь. — Его взгляд упал ниже. — Или что-то еще.
От его слов Грейс сначала пришла в замешательство, затем почувствовала возбуждение. Впрочем, как психотерапевт, она слышала и более странные вещи.
— Тут ты прав. Например, можно его отрезать, — сказала она, и удивление в его взгляде порадовало ее. — Но я из тех женщин, которые любят поговорить. Ты здесь для того, чтобы угождать мне, так ведь?
Юлиан кивнул:
— Так.
— Тогда рассказывай, чем ты занимался, пока был в книге?
Он посмотрел на нее взглядом, от которого ей стало не по себе.
— Это все равно что сидеть
Грейс поежилась, вспоминая, как однажды случайно заперлась в отцовском сарае для инструментов. Там было темно, и от ужаса она почувствовала, как воздух выходит из легких, а голова кружится от паники. Она кричала и колотила в дверь, пока не разбила руки в кровь. К счастью, в конце концов, мать ее услышала и выпустила на свободу. С тех пор Грейс иногда испытывала приступы клаустрофобии. Она даже подумать боялась о том, каково это — провести в таком месте несколько столетий.
— Как ужасно, — выдохнула она.
— Ко всему привыкаешь со временем.
— Неужели ты привык? — Почему-то Грейс не поверила ему. — И ты даже не пытался сбежать?
Юлиан бросил на нее красноречивый взгляд.
— Значит, пытался. И что произошло потом?
— Сама видишь. Ничего.
Ей невольно стало жалко этого несчастного гиганта. Провести две тысячи лет в темном склепе и не потерять разум — одно это было подвигом. Удивительно, что после всего он вообще в состоянии сидеть рядом с ней и разговаривать.
Внезапно Грейс почувствовала, что должна ему помочь. Она еще не знала как, но об этом точно стоит подумать. Должен же быть путь к спасению.
— А если мы сумеем освободить тебя?
— Это невозможно.
— Значит, ты фаталист?
Он бросил на нее презрительный взгляд:
— Такое случается с людьми, которые сидят взаперти по две тысячи лет.
Грейс пожала плечами; его холодность ничуть не смутила ее. Кто ищет — тот найдет, и не мытьем, так катаньем она его освободит!
А пока она решила сделать для своего нового знакомого то, что, видимо, не делал еще никто. Она сделает так, чтобы он остался доволен своим пребыванием в Новом Орлеане. Другие женщины держали узника книги на привязи рядом со своей кроватью, но она не станет заковывать его в цепи.
— Что ж, а теперь давай представим, что на этот раз ты пришел ради себя.
Юлиан на мгновение оторвался от еды и посмотрел на Грейс с неожиданным интересом.
— Я стану тебе прислуживать, а не наоборот, — уверенно продолжала Грейс. — Мы будем делать все, что тебе захочется, и ты увидишь все, что только можно здесь увидеть.
Юлиан ухмыльнулся одним уголком рта и отпил вина.
— Снимай рубашку.
— Прости, что ты сказал?
Он поставил бокал с вином на стол и посмотрел на нее взглядом, полным желания.
— Ты сама сказала, что я могу увидеть все, что захочу, и сделать все, что мне вздумается. Что ж, я хочу увидеть твою грудь и пройтись языком по…
— Нет, только не это, — выпалила Грейс, чувствуя, что ее бросает в холодный пот. — Мы установим несколько правил, которые нельзя нарушать. Правило первое: ничего такого между нами не будет.