Любовник из провинции. Наваждение
Шрифт:
дей, - кто они? О Митьке говорить было просто - первый среди
студентов, на практике показал себя с языками - отлично, была
правда какая-то темная историйка с парижской девицей, но это, в
конце концов, - чепуха: обалдел малый от Парижа... Можно простить. А в Америке все в порядке, - вон В.В. пишет, что будет
предлагать зятька на серьезное дело... Мол, такое дело по Митьке, а вот - канцелярия его только раздражает и не нужен он там. С бумажками другие могут возиться... У них там перетрубации, может, попросить за этих?.. Нет, - Америка слишком большой
– Понятно, - сказал сурово Трофим Глебович, - просишь, значит, за этих замечательных ребят. А ты их хорошо знаешь? Был бы твой Митька здесь, я бы у него узнал, а так...
Нэля горячо сказала: жену я его мало знаю, а его - хорошо! Он
– славный, папа, честно...
... Так, подумал Трофим, этот парень ей нравится... Еще нехватало этого! Она - налево, Митька - направо... Нет, туда этот "замечательный" парень определенно не поедет, ты, дочка, не рассчитывай. Отправим его, чтоб глаза не мозолил...
А вслух сказал: попробую поговорить с Георгий Георгичем, мне с ним самому пообщаться надо.
И решилась все же судьба Анатолия. Правда, "африканская".
Настало безлистое, с пронзительными ветрами, сухой серой землей и резкими морозными утрами, - время.
Зима без снега.
Вера сомнамбулически брела по бульвару и думала о том, что вот она и беременна от Мити, и что ей делать и к кому кинуться.
Кинуться было к кому, - подружек валом, и все они помогли бы, и советов надавали, - но и протрепались бы... Хоть одному человечку, конечно, с требованием полного сохранения тайны...
И пошла бы тихая, кипящая кипятком молва: знаете комментатора Веру Полянову? "От сердца к сердцу"... Она - беременна, и от кого неизвестно!..
И начались бы гадания и расследования и многим мужчинам пришлось бы зазря нездорово ...
Но основное, что тревожило ее, - рожать или делать аборт. Последнее вызывало отвращение и страх, но возможно - придет
ся. А если родить?
Ее братец, человек не с лучшим характером, собирается жениться... На черта ему сестра, родившая неизвестно от кого, не замужем, одинокая, с пищащим мальчиком ( Вера почему-то была уверена, что это - мальчик и называла его про себя - только Митей..) в одной квартире...
А когда пузо полезет на нос? Что она скажет на работе?
Это, правда, меньше заботило ее, - уйдет в отпуск, попросит домашнюю работу... Ее ценят на радио. Слышать, что о ней говорят,
– она не будет. Нет ее. Программа идет, а ее нет. Поговорят и забудут. Не это самое страшное.
Брат. Их общая квартира. Девица, которая станет его женой. Кажется, контролер в аэропорту. Вера видела ее - щучка.
Необходимо, позарез, хоть с кем-то поговорить, на что-то решиться... О Мите она вспоминала вовсе не со злостью. Он не виноват, что она почти до тридцати проходила в девицах! И не дурочка она из глухомани, чтобы не понять, что бывает, когда люди так любят друг друга. Конечно, он мог бы... Но и она!
На том она закрывала эту тему, чтобы не начать злиться на Митю. Она сделала все сама. И точка.
У вдруг
Теперь они с Лелькой почти родные! Вера не откроет, кто отец, - зачем бередить...
Как Вера раньше не додумалась! Хорошо, что не позже. По ее подсчетам у нее катил к концу третий месяц ( у Нэли в Америке
тоже), - пора было срочно на чем-то останавливаться...
Она пришла домой, братца к счастью не было и, налив себе чашку кофе, сходу, чтобы не раздумывать и не отказаться от идеи, - позвонила.
Ответил юношеский басок, крикнул вглубь квартиры: Мам! Тебя! Вера сначала удивилась, но подсчитав, поняла, что Лельке к
сорока и парню видимо уже лет шестнадцать - восемнадцать... Подошла Елена Николаевна не сразу узнала Веру, а когда узнала
стала суховата: Здравствуй, вот уже и не узнаю тебя... Куда пропала? Повод - серьезный, - сразу решила Вера брать бычка за рожки, - а не звонила... Ведь ты тоже... Мне надо с тобой встретиться, Лелька, - сказала она попрежнему, как раньше, решив, что выяснения отношений уже вполне достаточно.
– Ты сможешь?
Она поняла, что выбор она сделала правильный.
Елена не отказала: давай, - сказал она, - Где?
– В кофейном зале ДЖ?
Елена Николаевна сразу же отказалась.
Тогда Вера предложила на улице, около их бывшей совместной работы, спросив: ты там работаешь? На что Лелька ответила, что - да, но почти всегда на дому - берет рукописи...
Лельку Вера увидела издали. В пушистой шубке, белом пушистом шарфе, белых высоких сапогах,- как всегда - элегантная, но несколько безвкусная.
Она улыбалась Вере прохладной улыбкой, которая означала не антипатию.
– но равнодушие. Так и было. И Вера вполне понимала Лельку.
Они обнялись, коснувшись друг друга холодными щеками и Вера увидела, что Лелька подурнела и постарела: лицо отяжелело, а огромные голубые глаза, которые всегда скрашивали все лелины недостатки, стали будто меньше, тусклее, и были грубее накрашены.
– Ты хорошо выглядишь, - отметила Елена Николаевна без зависти, но с некоторой горечью.
Вера действительно была хороша. Видимо новая зародившаяся в ней жизнь давала отсвет на все: румянели щеки, сверкали глаза, правда прикрытые очками, - близорукость никуда не денешь! Светились апельсиновые волосы, присыпанные снегом...
– Не думаю, - покачала головой Вера, - нет причин хорошо выглядеть.
Вере хотелось, чтобы разговор уже начался с главного, но Лелька пропустила мимо ушей зацепку, а задумчиво продолжила: ты вдруг как-то сложилась, по-женски. Я еще летом это заметила.
– Летом?..
– Переспросила Вера, почувствовав себя неуютно.
– Да, - откликнулась тем же ровным равнодушным тоном Елена Николаевна, - я ехала в троллейбусе, а ты шла...
– Одна?
– Вырвалось у Веры - она испугалась, что Леля видела ее с Митей!