Любовник из провинции. Наваждение
Шрифт:
она так понимала, что произойдет это нескоро, потому что у него
первый отпуск...
То есть, о том, что он исчезнет из ее жизни она не думала вплотную, так, мимолетом мелькало, - нескоро,- и это "нескоро" приводило к какой-то совершенно беспочвенной идее, что вроде бы все это так далеко, что почти никогда. И еще какие-то завиральные мысли бродили в ней: Митя разводится с женой, остается в Союзе...
А оказалось, к примеру, что у него дочь от другой женщины, что он улетает через три дня ( а может и нет?..), что с женой у него хорошие
Короче, если резюмировать: Вере нет места в митиной жизни. Так, влезла случайно, со своей любовью, - кто не откликнется на такое? Особенно Митя, такой эмоциональный и сексуально заряженный. Надо уходить, убегать, отвыкать. Придумала себе кумира! Надо было еще тогда забыть о его существовании! Так нет же! Гордилась идиотской верностью, как медалью на груди! Никому не давала... Верна, дескать, вечно. Кому? Женатому мужику, да еще и с любовницами! Вера заподозрила вдруг, что Риточка - не единственная женщина, кроме нее и его жены...
Обе они - дуры, которыми он вертит, как хочет.
Вера неловко, спиной к Мите сползла с постели: странно, она перестала его стесняться, но когда у нее возникали подозрения
либо что-то еще отрицательное, - ей не хотелось, чтобы он видел
ее голой, будто это уже не Митя, любимый и родной, а чужой дермук, которому и показываться-то не хочется, не то что - ложиться с ним...
Она стала одеваться. Тут вскочил с постели Митя. Подошел к ней, повернул лицом к себе. ...Только бы не разреветься при нем, думала Вера, собирая себя в кулак, только бы не показать окончательно, что он для нее значит. Ее первая, безумная, и она чувствовала - единственная в жизни любовь...
– Вера, дорогая, что с тобой? Куда ты среди ночи?
– Спросил Митя дрогнувшим голосом.
Она не смотрела на него, застегивала пуговицы на платье, закалывала волосы, и как бы среди дел, ответила: Митя, ночью
можно взять такси. Я не хочу доставлять тебе неудобства. Мало
ли, когда прилетит твоя жена, а вдруг мы проспим?.. Нет, дорогой, лучше я уеду сейчас. Ничего страшного. Так лучше, ну, правда же!
– Она взглянула на него.
Обреченности в ее глазах не было и Митя даже подумал, что минуту назад это ему прибредилось, - так ему хотелось!
На самом деле у Веры спокойное лицо и отсутствующие глаза, будто она уже далеко-далеко отсюда...
– Я поставлю будильник на десять, раньше она не прилетит!
Он стоял перед ней голый, вдруг замерзший, и бормотал жалкие слова про будильник и прочую чепуху, а надо бы пасть на колени и рыдать, и умолять ее остаться... Но он почему-то сейчас не мог этого сделать. Что-то стопорило в нем, - может быть тот обман, которым он окружил ее, а она догадывалась...
Беременная Нэля! Это звучало и звучало в нем, и он стал думать, что не надо никаких дочек... Он собирается жить с Нэлей? Тогда зачем он так яростно привлекает к себе эту женщину? так завлекает ее, так привязывает к себе и привязывается сам?.. Когда
– Посовестнеет?..
Он молча тупо смотрел, как она бросает в сумку вывалившуюся помаду, карандаш, осматривает комнату, не забыла ли чего... И тут он начал лихорадочно одеваться. Она удивленно посмотрела на него: не надо, Митя, я сама найду такси. Или считаешь, что ты должен быть комильфо?
– в ее голос проникла ирония. Он пробормотал: можешь гнать меня к чертовой матери, но я провожу тебя...
Одевшись, он подошел к ней, - она стояла уже у двери, - и сказал просяще: Вера, не уходи... Молю тебя. Мне нужно многое сказать...
– Митя, - ответила она очень ясным и спокойным голосом, - все понятно и просто. Не надо ничего усложнять. Ты обязан лететь в Америку. Жена приедет тебя проводить. Где тут мне место? Да я и не претендую ни на что. Нам было хорошо? Да, прекрасно. Что мы еще можем хотеть? Больше ничего, дорогой... Если хочешь проводить меня, - проводи.
Они вышли вдвоем. Митя не стал задерживатья на лестнице как обычно, а вошел с ней в лифт.
Она усмехнулась: зачем этот подвиг? Кому он нужен?.. Смешно, Митя, ты как ребенок...- Нажала на кнопку и вытолкнула его из лифта.
Она вышла на минуту раньше, чем он сбежал по лестнице, - швейцарка не спала и внимательно оглядела и ее, и его.
... Черт с тобой, старая карга! подумал Митя, которому казалось,
что жизнь рушится с физически слышимым грохотом.
Вера собралась садиться в такси, но он схватил ее за руку и остановил. Глаза его блестели, лицо было настолько бледно, что даже его загар не спасал.
– Вера, - сказал он, - прошу тебя, не исчезай. Я должен еще увидеть тебя... Может быть, приеду к тебе, ты не против? Прошу, - не бросай меня, не забывай, знай, что я и там буду с тобой... Не исчезай...
Она улыбнулась: я могла бы сказать это тебе... Но не буду. Как получится.
И села в такси, - у нее уже не оставалось сил на переговоры. Бессмысленные притом, - так она считала.
Он остался один в предрассветной серой полумгле и подумал, что наступает осень и он скоро улетит отсюда... Зачем? Для чего?..
Ему захотелось лечь на проезжую часть и не вставать, пока на него не налетит какая-нибудь бешеная ночная машина.
Вздохнул и отправился домой.
Вера отпустила себя только дома. Брата не было, она была одна и плакала и рыдала, как хотела и сколько могла, а потом, устав рыдать, уснула в кресле.
Митя все же поехал в аэропорт со своим Фишкой. Нэля действительно прилетела на десятичасовом. Она была явно довольна, что муж ее ждет, хотя вчера сопротивлялась, - может быть именно хотела узнать: как он? Приедет или нет... Гаданье: любит - не любит, плюнет - поцелует... Ни о чем не говорят иной раз движения физического тела в пространстве, а движения души, зачастую - не видны.
В квартире, войдя, Нэля зажгла свет в передней и воскликнула: ой, как же я соскучилась по своей квартирке родной!