Любовник поневоле

Григ Марина

Сказать, что Ира тоже с первого взгляда приняла его, было трудно. Она рассудительно присматривалась к Павлу, заглушая до поры до времени эмоции и пытаясь определить, что есть в этом парне такого, чего нет у большинства других окружающих ее молодых людей. Когда поняла дала волю эмоциям. Поженились они через полгода после знакомства. И ни разу не пожалели об этом, с каждым днем влюбляясь друг в друга все сильнее.

Ира стала управляющим менеджером в одном из филиалов его компании. Ей понадобилась пара месяцев, чтобы оценить ситуацию и свои задачи. Будучи по профессии театральным критиком, она тем не менее с помощью мужа быстро постигла суть работы и стала первоклассным менеджером.

Очень скоро ее отделение стало лучшим в его фирме. Общий успех еще сильнее привязал друг к другу, а деньги не развратили и не испортили их.

Ростовцевы, однако, отнюдь не были и аскетами. Продав двухкомнатную квартиру Павла, они купили отличную четырехкомнатную в престижном районе Москвы, отремонтировали и обставили ее, приобрели участок и построили небольшую, но удобную дачу с маленьким бассейном и красивым садом. Ира научилась водить, и на вторую годовщину свадьбы Павел подарил жене «пежо» цвета морской волны. Единственное, в чем не сходились взгляды и пристрастия супругов, так это в отношении к светским тусовкам: Ирина очень любила посещать всякие приемы, появляясь там в своих элегантных нарядах, а Павел ненавидел эти шумные претенциозные сборища, но вынужден был ходить туда, сопровождая жену. Впрочем, при каждом удобном случае он уступал это право младшему брату Ирины — Саше.

Собственно говоря, между ними была только одна проблема — точнее, их общая боль, то, о чем они старались поменьше говорить.

4

Утром Павел проснулся с ощущением цейтнота. Так у него бывало, когда предстояла поездка, деловая или на отдых, и надо было за несколько дней переделать все дела, ликвидировать «хвосты», которые без него так и остались бы висеть, договориться обо всем загодя, сделать все необходимые звонки — словом, сбросить с себя срочные дела, и с чистой душой укатить куда-нибудь, где можно на какое-то время отключиться и не думать вообще ни о чем.

Но сейчас все было немного по-другому. Не было радостного возбуждения в предчувствии отдыха, которое обычно сопровождало его преддорожные хлопоты, не было желания быстренько избавиться от проблем, придававшего дополнительную энергию и способность работать более эффективно. Предвкушение приятного отдыха на сей раз отсутствовало напрочь: ему предстояла поездка не с Ириной, а с другой женщиной, причем в довольно тягостной роли последнего ее утешителя, основной функцией которого было создание иллюзии возврата в прошлое.

Все это он понял почти сразу после пробуждения. Жена ушла раньше, не разбудив его. А может… Мелькнула тревожная мысль, что он проговорился о чем-то во сне. Ведь весь вечер, весь вчерашний чудесный вечер с Ириной он все равно думал о том, что так неожиданно и грубо вошло в его почти безмятежную жизнь. А ночные откровения с ним порой случались. Что ж, если даже так, всегда можно сослаться на дурной сон.

Он заставил себя наконец встать с постели. Поплелся на кухню — на душе было скверно. Потыкался в холодильнике, нашел холодный сок. Потом принял душ, оделся. Завтракать не хотелось. Он выпил крепкого кофе и съел только пару тостов с джемом. Почему-то огляделся по сторонам, будто ища жену. Мелькнула подленькая, как ему показалось, мысль: может, рассказать ей обо всем? Она такая умная, что может придумать решение. «Хочешь взвалить все на нее? — прозвучал в голове язвительный голосок. — И что она тебе может сказать — благословить на измену во имя высоких принципов гуманизма и ответственности за старые долги?» Но разве он должен был что-нибудь Алене? И вообще — почему он так легко согласился выполнить ее просьбу? Неужели есть в этом что-то, кроме обычного человеческого участия

и жалости к больной женщине? Может, есть еще что-то, в чем ему не хочется признаваться самому себе — похоть, например. Аленка ведь вполне сексапильная женщина, способная привлечь внимание любого мужика. Глупости какие — ему не нужно никого, кроме Иры, и подобными мыслями он просто пытается отвлечь себя от главного — того, что ворвалось в его размеренную и вполне благополучную жизнь так неожиданно, того, что неизбежно предстояло сделать и страшило его своей… Да, помимо всего прочего, своей непредсказуемостью, словно Павел предчувствовал, что ничего хорошего из всей этой истории не выйдет.

Он не был суеверным человеком, но доверял своим ощущениям — интуиция обычно не подводила его. Ему очень не хотелось обманывать жену, очень не хотелось уезжать куда-то с чужой, по сути дела, женщиной, он нутром ощущал, что рано или поздно все это выйдет наружу и у него будет немало проблем, но не мог ничего поделать. Он просто не мог отказать женщине, пришедшей к нему с мольбой о помощи, а Алена к тому же была для него когда-то близким человеком. Нет, надо отогнать от себя все неприятные мысли, настроиться на то, что все закончится через какие-то три недели, а потом Алена навсегда уйдет из… его жизни. А то ведь, говорят, мысли имеют свойство материализовываться, не дай Бог, еще накличет себе беду.

С утра у него была назначена пара встреч — хорошо хоть, не ранние. Он успел как раз вовремя — Галка уже собиралась звонить ему. Кинула тревожный взгляд — порой ее заботливость раздражала Павла, но на сей раз все было оправданно. «Хреново выгляжу, — мелькнула мысль, — надо бы взять себя в руки».

Он разговаривал с людьми механически, но вроде бы особых ляпов не допустил. Во всяком случае, удивленных взглядов в свою сторону не заметил. Значит, только Галка что-то учуяла, это еще ничего. Закончив встречи, он проводил гостей и сел, облегченно вздохнув: можно расслабиться и подумать о том, что же он все-таки собирается делать. Как будто у него был выбор!..

Секретарша осторожно приоткрыла дверь:

— Паш, ты в порядке? Может, надо чего?

— Я в порядке. — Ему не хотелось обижать женщину, которая, по большому счету была прежде всего другом семьи, а потом уже — сотрудницей. Скорее даже приятельницей Ирины, а потому позволить ей заметить, а тем более узнать что-либо было нельзя. — Вчера выпили малость, а утром встал с трудом — голова раскалывается. Ты, пожалуйста, проследи, чтобы ко мне — только по самым срочным делам, пока приду в себя.

— Хорошо.

Она явно не поверила до конца, но дверь закрыла. Теперь еще надо, чтобы Иришке не позвонила. Хотя вроде за ней такого не замечалось. Иногда Галка даже внешне напоминала ему сороку — какая-то вечно активная, нацеленная на новости, преимущественно приватного характера, с остреньким носиком, который будто постоянно что-то вынюхивал в воздухе. На самом деле она была славной — доброй и отзывчивой, и, если бы не патологическая страсть к сплетням и интригам, цены бы ей не было.

Но Ирина позвонила сама — по прямому номеру, минуя Галку.

— Привет, милый. — Голос ее звучал спокойно, значит, все в порядке. Пока, — Ты как?

— Нормально, дорогая. Какие планы?

— Сегодня же пятница. Ты забыл, что мы приглашены к Тишковым? Мне надо после обеда заехать в парикмахерскую, потом домой переодеться. Ты когда будешь?

Он мысленно выругался — терпеть не мог Тишковых. Это были ее родственники, с которыми надо было поддерживать хорошие отношения, потому что иначе теща бы обиделась. Нет, определенно надо быстрее уезжать, такого напряга он не выдержит. Чем быстрее он разрубит это узел, тем лучше.