Любовники (На Ревущей горе, у Лимонадного озера.Царство покоя.В другой стране)
Шрифт:
Он подошел к ней и крепко обнял ее за плечи, а потом прижал к себе; она была такая маленькая по сравнению с ним, что ее голова едва достигала его подбородка. Дульчи отпустила котенка, потому что одной рукой держала его, и котенок быстро спрыгнул на булыжный пол патио. Ее руки страстно обнимали Эрика, и, когда она вздохнула, он ощутил ее теплое дыхание у себя на шее.
— Дульчи, дорогая, дорогая… — шептал он. Ему хотелось говорить и говорить ей нежные слова, но, казалось, что-то сдавило его горло… Торстен чувствовал себя, как его пациенты, утопающие в собственной крови. От этих мыслей стало нехорошо,
Тут до них донесся тихий кашель. Эрик сразу же выпустил Дульчи из своих объятий и отпрянул, опасаясь, что это ее мать неожиданно увидела их. Но, оказалось, перед ними была всего-навсего Марсия, принесшая поднос с завтраком. К Эрику пришло такое великое облегчение, что он тут же почувствовал неимоверную слабость и отвернулся, стыдясь своего испуга и надеясь, что ни Дульчи, ни Марсия не заметили его. Дульчи устремилась на помощь Марсии, накрывавшей столик, они расставили на нем тарелки и чашки, корзиночку с булочками, серебряный кофейник и вазочку с фруктами. Затем Марсия, робко посмотрев на Эрика, постепенно пришедшего в себя, несмотря на взгляды обеих женщин, ушла обратно в дом.
— Разве это не чудесно?! — воскликнула Дульчи, счастливая, как ребенок, которого родители взяли с собой на пикник. — Никогда мне еще не было так хорошо и весело! Ведь я всегда завтракала в полном одиночестве. Я встаю рано, а мама обычно спит допоздна, потому что ночами читает… — Тут она понизила голос. — Видите ли, у нее бессонница, и она долго не может заснуть. — Ее голос снова обрел былую бодрость. — Эрик, почему бы вам не сесть вот тут, а я сяду на стул. Вот ваша салфетка. Я налью вам чашечку кофе, да? Представьте себе… — Она закончила разливать кофе, выпрямилась и посмотрела на него с сияющей улыбкой. — Вы только представьте себе, как счастливы люди, которые всегда завтракают вместе! — С этими словами Дульчи села.
За едой они продолжали весело болтать, и Эрик слушал девушку, но в основном не то, что она говорила, а звук ее голоса, который казался веселым прохладным водопадом, освежающим некое засушливое место, образовавшееся внутри его естества. Котенок резвился рядом; сначала охотился за упавшим листом, потом начал подпрыгивать, пытаясь уцепиться лапками за веревку, болтающуюся на обезьянке. Та тоже вступила в эту беззаботную игру, но делала это с некоторой злобой — так показалось Эрику. Обезьянка дразнила котенка, размахивая веревкой перед его розовым носиком, а когда тот поднимал лапку, чтобы схватить веревку, резко дергала ее, подвергая Порфирию ужасным мучениям. При этом обезьянка крепко сжимала бечевку зубами и поглядывала на котенка злыми черными глазками.
Время от времени веревка опускалась, Порфирия, вставая на задние лапки, подпрыгивала, пытаясь до нее дотянуться, но не тут-то было! Это состязание продолжалось несколько минут, пока наконец котенок не схватил веревку обеими лапками. Тогда обезьянка сильно дернула веревку вместе с котенком вверх. Но Дульчи оказалась проворнее. Она вскочила, быстро сняла Порфирию с веревки и, с укоризной посмотрев на обезьянку, погрозила ей пальцем, при этом приговаривая: «Как не стыдно так всем себя вести по отношению к маленьким!» Обезьянка
— Этот котенок удивительно похож на вас, — заметил он, поворачиваясь к Дульчи. — Такой же симпатичный, грациозный и игривый. — «И беззащитный», — добавил Эрик мысленно. Но ведь и пантера чем-то очень напоминала ему Дульчи. В самом деле, если задуматься как следует, разве это не так? Разве не Дульчи исчезла в тот самый миг, когда появилась пантера? Другого объяснения тут быть не могло. А может, она соединяет в себе и этого белого котенка, и черную пантеру? Да, есть тут что-то, о чем очень не хочется думать…
Дульчи вновь уселась в шезлонг и медленно пила кофе, улыбаясь Эрику, который не сводил с нее пристального взгляда. Он ощущал себя все более и более беспомощным перед этой девушкой. «А ведь я мог бы провести вот так всю оставшуюся жизнь, — подумал он и изумился своему былому нежеланию стать счастливым. — Не знаю как, но она создает вокруг себя какую-то волшебную ауру сладостного возбуждения и совершенной радости. И постепенно отнимает у меня все — мою инициативу, независимость и все остальное, что я постоянно охранял в себе, относясь к нему с великим уважением. А ведь она может уничтожить мое «я», если я поддамся и позволю ей сделать это».
Наверное, это все сад, такой теплый, наполненный множеством ароматов и приносящий приятную сонливость; это сад таит такую опасную чувственность и навевает разные странные мысли. И Эрик встал, сделав значительное усилие, поскольку ему вообще не хотелось двигаться.
— Давайте пройдемся, — предложил он. — Приглашаю вас.
— Прекрасно! И куда же вы меня поведете? — По-видимому, Дульчи не боялась, что ее чары действенны только в саду; наверное, была убеждена, что они не покидают ее везде, куда бы она ни пошла. Вероятно, она права.
— Неподалеку отсюда живет один богатый индеец, у которого я как-то был в гостях. Давайте попросим показать нам его коллекцию масок.
— О да, конечно! — проговорила она с такой радостью, словно Эрик только что протянул ей какой-то бесценный подарок. Девушка хлопнула в ладоши, сказала Марсии, что они идут прогуляться, и приказала ей взять к себе Порфирию. При этом Дульчи дала служанке массу других указаний, касающихся в основном того, как обращаться с котенком во время их отсутствия. — И передай маме, что мы вернемся в… — Она вопросительно посмотрела на Эрика, затем рассмеялась и, пожав плечами, сказала: — Поздно.
Дульчи повернулась и направилась к воротам. Эрик открыл их и пропустил ее вперед. Затем закрыл ворота; девушка взяла его под руку, и они отправились в путь.
Некоторое время шли молча, с жадностью вдыхая ароматы цветов, чувствуя близость гор и озера. Время от времени она с улыбкой поглядывала на него, и он улыбался ей в ответ.
— Разве вы не счастливы сейчас? — наконец спросила Дульчи, и в ее голосе звучал такой восторг, что Эрику стало понятно: она задала свой вопрос, чтобы он разделил ее радость.